Мы еще проболтали полчаса, я задала еще несколько ничего не значащих вопросов и поняла, что пора завершать столь приятную беседу.
Академики отпускали меня неохотно и потребовали обещание зайти к ним на следующей неделе. Пришлось согласиться.
Покидая кампус, я еще раз тоскливо взглянула на манящие башенки старинного здания университета. Как жаль, что мне никогда не посчастливится здесь обучаться.
– Ты специально сказал ей про Фокса? – Лингштам докармливал последним кусочком хлеба уже порядком объевшегося голубя.
– Конечно. – Академик в очках с трудом встал со скамейки. – Она замечательная, умная девушка, и мне хочется ей помочь. Тем более она так мило пытается врать о несуществующем молодом человеке, к которому приходит, и стремится к знаниям, что мое сердце разрывается, когда я не могу помочь ей чем-то более существенным, чем совет.
Лингштам задумчиво и очень грустно усмехнулся. Им с коллегой пришлось перерыть всю картотеку с данными студентов Панемского университета, чтобы понять – никакого Артура Дойлинга, вымышленного парня Торани, нет и никогда не было в стенах этого заведения.
– Как думаешь, она когда-нибудь решиться показать нам чертеж?
– Нет. – Стормгольд покачал головой. – Слишком боится признаться в том, как сильно завралась. Пускай лучше девочка и дальше продолжает думать, что мы, два старых дурака, ей верим.
– А мы и верим. Верим, что когда-нибудь она все же построит эту невероятную машину.
Прошла неделя спокойной жизни. Клиенты стали менее проблемными и уже не вызывали приступы бешенства и апатии после их ухода. В один из дней я заглянула к Каролине и вернула ей долг. Девушка лишь удивилась, как быстро мне удалось собрать нужную сумму, на что я честно призналась, что мне она просто не пригодилась.
Приближалась дата нового осмотра у доктора, и я начинала заметно нервничать. Даже если он не спешил все рассказывать Марджери, меня все равно пугала неизвестность.
Я силилась вспомнить, где же мы могли с ним встречаться ранее, но безуспешно. Не помнила. А решение спросить у него самого далось мне с огромным трудом.
Я долго и мучительно выстраивала в голове предположительный ход разговора, просчитывала ответы, пока не определилась с окончательной тактикой. Стоун слишком умен и не купится на банальные заигрывания, на дешевую лесть или огромную взятку. Доктор прекрасно дал понять, что с ним можно лишь поговорить. Для начала хотя бы поговорить.
Плановый осмотр был назначен на завтра, но я уговорила себя и решила отмучиться сегодня.
Долго крутилась у зеркала, примеряя наряды, пока не остановилась на синем бархатном платье с множеством нижних юбок и кучей застежек. Не самый удачный наряд для осмотра, но я планировала выглядеть красиво.
Несмотря на палящее солнце, на улицу вышла без зонта и шляпки, ведь до домика, где обосновался Стоун, было несколько минут неспешной ходьбы.
Я легко миновала половину Квартала, дошла до такого же двухэтажного домика, как мой, и остановилась в нерешительности.
Раньше здесь жила Миранда. Но годы шли, и едва поток ее клиентов стал иссякать, Марджери подсчитала, что содержание не приносящей доход куртизанки стало нерентабельно, и Мира отправилась в бордель классом ниже, в подобный тому, где родилась я. На момент ухода коллеге было лишь тридцать пять.
Ее домик почти не изменился, разве что на дверях появилась черная табличка с золотистыми буквами: «Доктор Деймон Стоун. Часы приема: 8.00–15:00».
На мгновение мой взгляд резанула какая-то нестыковка в этой надписи, но, даже трижды перечитав, не поняла, в чем именно.
Откинув сомнения, я взялась за ручку и потянула дверь, в приемное время она всегда была открыта. Мне лишь оставалось миновать холл и пройти в гостиную.
Как я и думала, на таком же, как у меня, диванчике обнаружились сидящие в очереди дамочки в количестве двух человек. По закону подлости – Ребекка и Зои.
Разворачиваться и уходить было уже поздно, поэтому, коротко поздоровавшись, пришлось усесться от них на другой конец дивана.
Но вместо уже ставших привычными подколок они одарили меня задумчивыми взглядами и тут же забыли о моем существовании. На мгновение мне показалось, будто Зои чем-то расстроена, а Ребекка с ней тут лишь за компанию, для моральной поддержки.
Уточнять я, разумеется, не стала. Не мое дело. Но когда Зои зашла к доктору, а через десяток минут выскочила от него пулей, размазывая на ходу слезы, я насторожились.
Неужели заболела чем-то серьезным? Для таких, как мы, это непоправимая катастрофа.