Когда она выбирала себе путь, вид попадавшихся время от времени мертвецов наполнял ее большей печалью, чем в прошлый раз, и казался более трагичным, потому что она какое-то время прожила в их доме. Джульетта старалась их не тревожить и проходила мимо с серьезностью, которой они заслуживали, сожалея, что ничем не способна им помочь, а может лишь пожалеть.
Через какое-то время тела перестали попадаться, и она осталась наедине с ландшафтом. Когда Джульетта поднималась на изъеденный ветрами холм, шелест мелкой пыли по шлему показался ей странно знакомым и на удивление успокаивающим. Это и был мир, в котором она жила, в котором все они жили. Сквозь прозрачный шлем она видела его со всей возможной ясностью. Серые тучи гневно нависали над землей, пыльные ленты хлестали склоны, уносясь вдаль. Зазубренные валуны выглядели так, как будто их оторвали от скал – возможно, теми же машинами, что насыпали эти холмы.
Дойдя до вершины, Джульетта остановилась и огляделась. Ветер здесь был яростным, а ее тело – незащищенным. Широко расставив ноги, она посмотрела вниз, на котловину перед собой, в центре которой виднелась плоская крыша ее дома. Ее наполнили восторг и страх. Низкое солнце едва выбралось из-за далеких холмов, и башенка с камерами находилась в тени. Значит, в укрытии еще была ночь. Она успеет. Но перед тем как начать спускаться, Джульетта с изумлением уставилась на виднеющиеся вдали углубления, тянущиеся к горизонту. Их расположение было равномерным, в точности как на схеме у Соло под серверной. Пятьдесят штук.
И она вдруг необыкновенно ясно поняла, что рядом как-то по-своему живет множество других людей. Живых людей. Что укрытий больше, чем она знала. И люди в этих укрытиях не подозревают про остальные, они встают по утрам на работу, их дети ходят в школу. Кого-то, может быть, посылают на очистку.
Она огляделась, гадая: а вдруг кто-то еще вышел именно сейчас в похожем комбинезоне, но полный совершенно иных страхов? Если она сумеет их окликнуть, она это сделает. Если сможет помахать замаскированным сенсорам, то помашет.
С вершины холма мир вдруг обрел иной масштаб. На ее жизни несколько недель назад поставили крест, она должна была закончиться – если не на склоне этого холма перед ее домом, то наверняка в затопленных глубинах Семнадцатого укрытия. Однако она не закончилась таким образом. Возможно, она прервется здесь, сегодня утром, вместе с жизнью Лукаса. Если ее догадка окажется неверной, они вместе сгорят в шлюзе. Или же лягут в расселине на этом холме и умрут вместе. Как пара, чье родство сформировалось во время отчаянных разговоров, затягивавшихся до поздней ночи. Как две переплетенные души, накрепко связанные тем, о чем они никогда не говорили и в чем друг другу не признавались.
Джульетта когда-то пообещала себе никогда больше не любить тайно, вообще никогда не любить. Но на сей раз ей почему-то оказалось тяжелее: ей пришлось держать свои чувства в секрете даже от него. Даже от себя.
Возможно, это говорила близость смерти, неумолимого жнеца, что обрушивал сейчас на ее прозрачный шлем песок и токсины. Имеет ли значение то, что она увидела, насколько широк и полон мир? Ее укрытие, наверное, выживет. Другие укрытия, возможно, тоже.
Ее ударил мощный порыв ветра, едва не вырвав сложенное одеяло. Джульетта взяла себя в руки, набралась решимости и начала гораздо более легкий спуск к дому. Она сошла с вершины холма и укрылась от резкого ядовитого ветра. Миновала расщелину, где сходились два холма, и спустилась по ней к печально лежащей паре, ставшей вехой на ее роковом, отчаянном и утомительном пути домой.
К пандусу она подошла слишком рано. Никого снаружи не было, а солнце все еще пряталось за холмами. Торопливо спускаясь по склону, Джульетта размышляла над тем, что подумают в укрытии, если увидят через наружные камеры, как она приближается к входу.
У основания пандуса она встала поблизости от тяжелой стальной двери и принялась ждать. Проверила термоизоляционное одеяло, прокрутила в голове предстоящую процедуру. Она обдумала все мыслимые сценарии еще во время подъема к выходу из Семнадцатого укрытия и во время перехода к Восемнадцатому. «У меня все получится», – твердила она. Механика тут надежная. Никто не пережил очистку только потому, что чистильщикам не помогали: они не могли прихватить с собой инструменты или дополнительные ресурсы. Но у нее они есть.
Ей показалось, что время замерло – как на ее хрупких и драгоценных часах, когда она забывала их завести. Джульетта стала гадать – не отменили ли очистку и не умрет ли она в одиночестве? «Так будет даже лучше», – решила она. Глубоко вдохнув, она пожалела, что не запасла больше воздуха, чтобы хватило на обратный путь – на всякий случай. Но тогда ее слишком тревожило, что очистка состоится, чтобы задуматься над возможностью ее отмены.