— Лёнька, прекрати себе льстить: для того чтобы принимать твои слюнявые поцелуи, мне приходилось зажмуриваться. Если бы я только могла предположить, во что мне выльются твои подарочки, я бы ни за какие коврижки не приняла от тебя даже медного пятака!
— Может, пятачок тебе и ни к чему, но что-то я не припомню, чтобы ты хоть раз отказалась от изделия из золота. Хорошо ещё, что половину из того, что ты из меня вытянула, я купил не в ювелирном магазине, а в комиссионном, — глубокомысленно изрёк Тополь.
— Что ты сказал?! — Загорская брезгливо сморщилась. — Ты бы ещё догадался в комиссионке прикупить для меня комплектик поношенного нижнего бельишка. Какая гадость! Ну и скопидом же ты, Лёнька!
— А ты дешёвая продажная кукла, — не остался в долгу он.
— Вытряхивайся из моего дома! Сейчас же! И чтобы ноги здесь твоей больше не было! — Швырнув на стол паспорт, Загорская торжественно указала Тополю на дверь.
— Даже не мечтай! — Неожиданно Леонид расслабился, забросил ногу на ногу, и на его лице появилось умиротворённое выражение. — Короткая же у тебя память, Лидка! А что с тобой будет, если я пойду в милицию и заявлю, что полтора года назад ты совершила на меня автомобильный наезд? Что, забыла? Вижу, забы-ы-ыла… — язвительно протянул он. — А вот я не забыл. Я помню. И как ты наехала на меня на своей драндулетке, и как смоталась с места происшествия, не оказав пострадавшему первой медицинской помощи. Я всё помню, ты не думай, — мстительно процедил он.
— Ну-ну, заявляй, заявитель… Только когда станешь писать свою каракулю, не забудь указать адрес, по которому прописан, а то не примут писульку-то. Смотри, как бы не дозаявляться, — мягко пропела она, но в её голосе отчётливо послышалась угроза.
— Лидия, ты переходишь все мыслимые и немыслимые границы! — Не зная, за что зацепиться, Леонид нахмурился. — Я не какая-нибудь пришлая собачонка, которую можно взять за загривок и вышвырнуть под дождь на улицу! Если уж на то пошло, муж имеет право проживать на жилплощади жены безо всякой прописки!
— Месяц назад я подала на развод. Послезавтра первое слушание в суде. И надеюсь, последнее, — безразлично бросила Лидия.
— Чтоб ты сдохла, отрава! — Неожиданно Леонидом овладела самая настоящая паника. — Я не дам тебе развода, понятно?! Ты у меня ещё умоешься горючими слезами! Ты ещё заплатишь за всё, что со мной сделала, стерва!
— Ну, ладно, поговорили — и хватит. — Устав от пустого сотрясения воздуха, Лидия развернулась и молча пошла в коридор.
— Что ты собираешься делать? — прислушиваясь, Тополь привстал с табуретки. — Лидия, всему есть предел, даже моему ангельскому терпению! Одумайся, что ты вытворяешь? Должно же быть в тебе хоть что-то человеческое? Подумай, куда я пойду?..
Неожиданно до него донёсся щелчок замка, потом вдруг резко потянуло сквозняком, а затем раздался страшный грохот, отдавшийся на лестничной площадке многократным эхом. Вскочив на ноги как ужаленный, Тополь бросился в коридор и увидел, что на том месте, где ещё совсем недавно стояли два чемодана с его вещами, пусто.
— Ты в своём уме?! — Его лицо перекосилось от злости и нервно задёргалось. — Иди и собирай, живо!!!
— Уже побежала, — едко процедила Загорская.
— Дура ты набитая, вот кто! — Не зная, как поступить лучше: отправиться за вещами или остаться сидеть в квартире, Тополь в нерешительности остановился. — Вместо того чтобы день и ночь благодарить Бога, что тебе выпал такой счастливый случай, ты кобенишься и крутишь носом, словно заморская царевна. Да кому ты нужна, бревно пенсионного возраста! Кто на тебя такую позарится?» — Разрываясь между страхом остаться за порогом и вполне естественным желанием сохранить свои вещи, Тополь зло уставился на Лидию. — Да на тебя же без слёз не взглянешь!
— Всё или что-то ещё? Ах да…
Подойдя к вешалке, Загорская сняла мокрую куртку Тополя, и не успел Леонид моргнуть глазом, как чудесная осенняя курточка оказалась там же, где и все остальные его вещи.
Не желая, чтобы крепкие добротные ботиночки вылетели за порог следом за всем прочим, Тополь совершил хитрый обходной маневр, нагнулся к вешалке, зацепил свою обувь двумя пальцами и вдруг почувствовал приличный толчок в бок, от которого потерял равновесие. Каким образом он оказался на лестничной площадке, Леонид сообразить так и не успел. Громыхнув, дверь Лидкиной квартиры захлопнулась, отсекая его от прежней жизни одним махом.
— Нет, ты слышала? — Надежда выразительно посмотрела на Инусю и кивнула на экран телевизора.
— Чего там опять? — Размешивая сахар, Инка мельком взглянула на экран, и её губки сложились недовольным бантиком, потому что ничего хорошего эта говорящая коробка сообщить не могла.