— Действительно, потрясающая новость, а главное — оригинальная.
— Потёк он ни с того ни с сего, — не обращая внимания на саркастический тон Надежды, увлечённо продолжила Инуся. — Верка никак не сообразит, чего к чему и где у неё вода перекрывается. Вроде, потихоньку течёт, но ведь течёт же, ни на работу не уйти, ни ещё куда-нибудь. Она звонит в ЖЭК: так, мол, и так. Они — ждите, сейчас пришлём сантехника. Через час является этот сантехник…
— Как всегда, в дупелину пьяный, — поддержала разговор Надежда.
— Представь себе, нет, трезвый как стекло. — В тоне Инуси прозвучало что-то похожее на торжество. — Мало того что трезвый, так ещё и при костюмчике. Верка как его увидела, чуть в обморок не брякнулась. В наутюженной рубашечке, на манжетах — запонки… Угадай, кто бы это мог быть? — На пухлых, как пирожки, щёчках Инны показались глубокие ямочки.
— Да откуда ж мне знать?
— Твой бывший! Собственной персоной! — не в силах больше молчать, в два захода выдала Инна.
— Лёнька? — от удивления рука Надежды с куском пирога застыла в воздухе. — Да будет тебе врать-то… Он скорее удавится, чем пойдёт чужие толчки чистить. Ты его плохо знаешь.
— Говорю тебе! — с нажимом произнесла Инна. — Я тоже сперва не поверила: виданное ли дело, чтобы твой засранец на такое сподобился? Но Верка вертлявая, сама говоришь, она всегда всё про всех выпытает. Сначала он чего-то бурчал себе под нос, а потом Верка ему посочувствовала, напела, какой он необыкновенный, ну, он, как обычно, начал ныть: и бедный-то он, несчастный, и все кругом сволочи.
— А Вера ничего не перепутала? — с сомнением протянула Надежда.
— А чего тут путать? Она хоть твоего Тополя в лицо не знает, а как он начал ныть да тебя с Сёмкой на чём свет стоит костерить, так Верка и догадалась сразу, что к чему. Ты же знаешь Лёньку, если его понесёт гундеть, его ж не остановишь: пока всё грязное бельище не перетрясёт — не успокоится.
— И чего он ей наплёл? — При мысли о том, что Верка-болтушка теперь каждому встречному станет рассказывать о своей неожиданной встрече с Леонидом, Надежда недовольно нахмурилась.
— Чего он ей врал, я точно не знаю, она как-то всё вскользь говорила, с какими-то ужимками, — Инуся неопределённо покрутила рукой, — но что я поняла, так это то, что он сейчас работает сантехником в ЖЭКе, за служебную квартиру. Даже не квартиру, а комнату в коммуналке.
— Кто ж его на эту работу взял? У него же руки как крюки?! — поразилась Надежда. — Не знаю, может, с годами, что и изменилось, хотя навряд ли. Он же лампочку вкрутить и ту никогда не мог. Какой же из него сантехник?
— А при чём тут лампочка — и сантехник?
— А при том, что он мастер только ломать.
— Ну, не знаю… — Инка пожала плечами. — Со слов Верки, когда ты его выпроводила вон, он пошёл к своей жене, а та, особенно не церемонясь, собрала Лёнькины вещички — и на улицу.
— Быстро она его, — восхитилась Надежда.
— А чего тянуть-то? — Боясь обжечься, Инуся сделала осторожный глоток из чашки, но чай уже остыл. — Всей катавасии Верка не знает или не говорит, но она обмолвилась, что, когда Лёньку отовсюду попёрли, он приткнулся к какому-то своему старому другу. Тот и устроил его сантехником в ЖЭК. По блату.
— Хорош блат… — усмехнулась Надежда.
— А что, есть какие-то другие варианты?
— Значит, Лёнька теперь ходит с разводным ключом… — невесело хмыкнула Надежда.
— Ты говоришь так, будто тебе его жалко. — Инуся пристально вгляделась в лицо подруги. — Он тебе всю жизнь изломал, этот паразит. Будь я на твоём месте, даже и не подумала бы его жалеть. Вот как взяла бы этого ханурика за ноги, так в разные стороны бы и дёрнула!
— А я не его жалею.
— А кого?
— Себя.
— Чего это вдруг? — Не видя прямой связи между бедственным положением негодного Лёньки и пустыми терзаниями сентиментальной Надежды, Инуся высоко вскинула брови.
— А того… — Надя опустила глаза, и по её лицу пробежала едва заметная тень. — Сегодня Семён перешагнул через отца, а завтра, если ему потребуется, он без колебаний перешагнёт и через меня. Я следующая, понимаешь?
— Да нет… что ты? — оторопела Инка. — Что ты говоришь? Сёмка, конечно, обормот, я не спорю, но ты для него — святое. Кроме тебя, у него никого нет.
— Для моего сына ничего святого нет. И ты об этом знаешь. Не хуже моего, — будто роняя тяжёлые камни, с трудом выговорила Надежда. — Говоришь, святое?..
На миг Инусе показалось, что в кухне вместе с ними находится кто-то ещё. Ощущение было настолько реальным, что она вздрогнула и невольно посмотрела по сторонам.