Пронизывающе холодный март девяносто седьмого уже закончился, но над городом по-прежнему висела сизая мешковина неприютного стылого неба, отражающаяся в изломанных льдинках застывших за ночь луж. Проседая под собственной тяжестью, целыми днями грязные ноздреватые сугробы сочились мутными холодными ручейками, выстилавшими в темноте тротуары и газоны тонкой плёнкой неровной бугристой наледи, тусклой, похожей на истёршийся от времени старый целлофан.
Зябко поеживаясь, Тополь стоял у светофора и ждал, когда загорится зелёный. Пробегая беспрерывным потоком, автомобили распространяли вокруг себя отвратительный запах отработанного бензина, и, морща нос, Леонид задумчиво размышлял о том, что лет эдак через пять-десять в Москве станет абсолютно нечем дышать.
Чувствуя, как холодный воздух пробирается сквозь тонкую шерсть демисезонного пальто, Тополь оглянулся по сторонам и с завистью посмотрел на предусмотрительных счастливчиков, всё ещё кутавшихся в тёплые зимние куртки. И чего ему вдруг пришло в голову, что пора вылезать из зимней одежды? Подумаешь, апрель на календаре! Ну и что? Да хоть июнь! Разве это повод стоять и мёрзнуть, дрожа на пробирающем до костей ветру?
Подняв воротник, Леонид снова вздрогнул, бросил взгляд по сторонам и, хотя еще горел красный свет, торопливо двинулся через улицу, надеясь проскочить между движущимися автомобилями. Конечно, нарушать правила нехорошо, тем более что остальные пешеходы жались у края тротуара, терпеливо дожидаясь зелёного. Но они были одеты гораздо теплее, а потому могли позволить себе не спешить и любоваться на светофор хоть целые сутки кряду.
Придерживая воротник, Тополь ловко сманеврировал между белым «жигулёнком» и какой-то серебристой иномаркой и, не обращая внимания на раздражительные гудки легковушек, уже ринулся наперерез следующей машине, как неожиданно почувствовал резкий удар в бок и услышал визг автомобильных тормозов чуть ли не у себя над ухом.
Момент падения Леонид не запомнил, эти несколько секунд просто выпали из его сознания, словно их и не было вовсе. Ощущая щекой ледяную слякоть проезжей части, он тупо смотрел на талые грязные ошмётки снега, неизвестно как оказавшиеся возле его лица, и никак не мог уразуметь, почему он находится по отношению к асфальту под таким странным углом.
— Эй, вы живой?! — женский не очень молодой голос оказался мелодичным.
Почувствовав чью-то руку на своём плече, Тополь едва кивнул и постарался перевернуться, но тут же вскрикнул от резкой боли, неожиданно прошившей его левую ногу чуть пониже бедра.
— Господи! Простите меня ради бога, я не нарочно! Вам очень больно? — не обращая внимания на грязь, женщина опустилась на колени прямо на проезжую часть и наклонилась над самым лицом Тополя. — Понимаете, я вас не видела, здесь столько машин, такой поток… — неожиданно она замолчала. — Матерь Божья, это ты?! Какого чёрта ты бросился под колёса моего автомобиля? Это что, новый способ ухаживания?! Или новый метод мести?!
Знакомые интонации голоса заставили Тополя превозмочь боль и приподнять голову.
— Ты что, не придумал ничего лучшего, как броситься мне под колёса?! — всё ещё стоя на коленях, Загорская упёрла руки в бока и возмущённо фыркнула: — Ну, знаешь ли…
— Мне плохо…
Мгновенно просчитав ситуацию, Тополь бросил быстрый оценивающий взгляд на образовавшуюся вокруг толпу, едва заметно усмехнулся, закатил глаза и откинулся на мостовую.
— Не вздумай придуриваться! — повысила голос Лидия, но, видя, что бледный и чуть ли не бездыханный Тополь не подаёт признаков жизни, забеспокоилась всерьёз.
— Милицию кто-нибудь вызвал?
Вокруг машины Лидии уже собралась приличная толпа зевак.
— Женщина за рулём — сами понимаете…
— Насмерть…
— Надо же, и скорость-то была вроде небольшая…
— А в «скорую» звонили?
— Какая ему теперь «скорая»…
— Леонид, ну же!.. — Лидия несильно потрясла Тополя за плечо. — Леонид! Ты же не умер, правда? — она снова склонилась над ним, и Тополь, уловив запах знакомых духов, еле удержался, чтобы не рассмеяться. — Леня, миленький, давай ты умрёшь когда-нибудь потом, попозже, а? — она просунула свою мягкую белую ладошку между его щекой и мокрым асфальтом. — И вообще, было бы неплохо, чтобы это случилось не на моих руках…