Через несколько дней трон должен был освободиться, но прежде Арниту предстояло ещё одно дело. Он становился Императором, хотя и не бессмертным, но единоличным. Однако, чтобы не вызывать подозрений, восходить на престол в своём истинном обличии он не рисковал. Как ни противно, необходимо было пройти через Церемонию Написания Портрета и полное внешнее перевоплощение в Йокеща. На время, конечно… Позднее, когда его власть укрепится — можно будет открыться и придворным, и народу… А пока…
II
"Этот недотёпа полагает, что рисует одного из придворных тупиц. Ха-ха… — думал Арнит, усаживаясь позировать. — Однако мне говорили о гордости и независимости Художника, а он, оказывается, изрядный подхалим. Как к Государю ко мне обратился. Лестно, конечно, но глупо…"
Он устроился в кресле поудобнее. Замер вполоборота к Художнику. И приготовился к перевоплощению…
Несмотря на то, что Кридон — один из самых крупных городов Империи, он кажется небольшим островком, затерянным в бескрайнем океане лесов, отделяющих его от остальных сударбских территорий. Обычаи кридонцев жестоки, речь — резка. Традиционно из этих краёв выходят самые бесстрашные, сильные и безжалостные воины, а также царедворцы — хитрые и расчётливые
Жил когда-то в Кридоне мальчик. Единственный сын немолодых родителей: Наместника Стедопа и его жены Равтеж. Ребёнок был болезненным и слабым. В Кридоне с его суровым климатом и нравами такие редко выживают. Этот смог.
Отец всегда был занят гораздо более важными делами, чем воспитание сына. Материнская же забота сводилась к бесконечным дорогим и совершенно ненужным подаркам.
Болезненность и одиночество научили мальчика не только думать, но и скрывать свои мысли и чувства. С возрастом он стал надменен и хитёр. С самого раннего детства он не прощал даже малейшей обиды и всегда находил возможность, время и средства, чтобы расквитаться. Ни в нежном возрасте, ни в дальнейшем он почти никогда не смеялся, лишь иногда на губах его появлялась улыбка, с возрастом приобретшая иронический оттенок. Впоследствии это просто списали на особенности кридонского характера.
Парень рано узнал, что такое зависть. Потом появился и повод для мести… Даже не один… Дальше к этому прибавилось и нетерпеливое недовольство властолюбца…
После смерти родителей пришлось быстро взрослеть, поскольку он был не просто юношей, а Наследником Кридонского Престола. Точнее говоря, уже Наместником провинции, отличавшейся порядками куда более жестокими, чем в Мэниге. Никто не ожидал, что, хлюпик, едва прошедший инициацию, с поразительной лёгкостью приберёт к рукам бразды правления, полностью сменит своё окружение, назначит себе в заместители сущего варвара, а потом отправится прямиком ко двору Императора Йокеща.
Звали наглого мальчишку, естественно, Арнит…
Оказавшись в придворной среде, юноша первым делом занялся восполнением пробелов в образовании, начал учиться манерам и танцам, в Кридоне не пользовавшимся уважением. Вскоре его уже трудно было отличить от коренного жителя Мэниги, более того — от лучших представителей тамошней аристократии. Движения стали плавными и вкрадчивым. Походка — изящной и летящей, почти как у танцора. Только резкий гортанный говор в минуты сильного волнения выдавал в нём кридонского уроженца. Молодой человек был принят в обществе и начал плавное скольжение наверх.
III
— Запомни, парень, — говаривал маленькому Арниту старый вояка Цервемза, которого родители приставили к Наследнику для воспитания мужества и обучения военным премудростям. — Нет во всём Сударбе существ страшнее дюков. Они тупы, упрямы и уничтожают на своём пути всех, кто им не по нраву. Мы жили в Дросвоскре и горя не знали. Эти длинномордые явились, и всем нам пришёл конец. Лишь немногие нашли убежище здесь, в Кридоне.
Под словом "мы" наставник подразумевал потомков уцелевших дросвоскрских разбойников. На самом деле у их предков был тайный договор с Императором, что если будут изведены дюки, то всем головорезам даруют августейшее помилование. Более того, с ними собирались щедро расплатиться, отдав провинцию на разграбление.
— Мы неоднократно пытались вернуться на родину, но каждый раз кто-нибудь из наших пропадал безвозвратно. Что дюки делали со своими жертвами — загадка…
На самом же деле те, кто пропадал — сами не хотели возвращаться к кровавому ремеслу. А попытки спасти пленных оказывались очередным грабительским налётом на мирных жителей Дросвоскра. Это никому не нравилось, и дюкам приходилось снова и снова исправлять положение. Со временем агрессивные вылазки в анклав становились реже, а потом и вовсе сошли на нет. Дольше всех не мог уняться прадед Цервемзы, не оставлявший надежды восстановить порядок на родине. По крайней мере, так он рассказывал своим потомкам, внушая им стойкую неприязнь к длинномордым…