VIII
Император с давних пор любил сладковато-пряный запах колдовского зелья, с помощью которого ему удалось подчинить своей воле очень многих. Вот и сейчас он разлился по малому аудиенц-залу и потянулся к человеку за мольбертом. Художник, увлечённый работой, ни о чём не догадывался. Арн… Йокещ (трудновато всё-таки было привыкать к своему имени) старательно убалтывал жертву.
Потускнели и затуманились глаза брата Мренда…
Вот он отвлёкся от работы и стоит, прислушиваясь, как будто ожидая зова…
Потянулся к папке…
Что-то ищет…
Скорее, Художник, скорее — ищи! Ты окажешь этим огромную услугу Сударбской Короне и Моему Императорскому Величеству лично…
Да что он там копошится-то?
Зачем-то придвигает светильник…
Художник зацепил раскалённую лампу, обжёгся, охнул и очнулся…
Достал из папки чистый листок, нарисовал на нём несколько идиотских виньеток…
Усмехнулся…
— Ты сильно обжёгся, Мастер? Не пригласить ли лекаря? — озабоченно осведомился Император.
— Благодарю, сир! Ожог несильный. Позвольте продолжить? — с плохо скрываемой насмешкой ответил Мастер.
— Изволь… — Правителю пришлось с досадой вернуться к прерванной светской болтовне — наилучший момент для нападения был упущен.
Он лихорадочно соображал. С одной стороны, это было обидно, с другой — перебрав различные варианты, он решил, что покуда брата Мренда нужно отпустить. Придраться напрямую было не к чему. К тому же Император даже приблизительно не знал, что собой представляет талисман дюков, полагая лишь, что он как-то связан с запрещёнными цветами. Пытать Художника и силой отбирать у него искомое Йокещ считал бессмысленным — такие артефакты дóлжно отдавать только добровольно, а то ведь подействуют как-нибудь не так… И потом, этот простак не так уж и опасен… Он ни о чём не догадывается. А если и догадается — ничего страшного. Всё равно, как и все предыдущие разы, его выведут через двери для прислуги, вот и забудет всё. Ну, может быть, вспомнит, что как всегда портрет Императора писал, так это не важно.
Художник прервал размышления Йокеща, пригласив оценить готовую работу.
"Да-а, этот Мренд — прекрасный мастер!" — с восторгом подумал узурпатор.
На него вполоборота смотрела его мечта — величественный Император, сильный и жёсткий. Портрет был великолепен и торжественен. Именно такой, какой и требовалось. Безусловно, Правитель заметил и след смерти и отблеск боли в своих нарисованных глазах, однако принял их за отпечатки опыта и мудрости.
Как и надеялся Художник, его противник так и не понял, кто в этом поединке одержал победу.
IХ
Нельзя сказать, что Арнита никогда не мучила совесть. Просто с годами её голос становился всё глуше. Так, приснится ночью кошмар какой-нибудь. И что же с того? — снам свойственно забываться… А потом, сам он никогда не пачкал руки чужой кровью. И цели перед ним стояли благородные, прекрасно оправдывавшие употребляемые для их достижения средства… Отчего же последнее время человек, внешне ставший Йокещем, но сохранивший душу Арнита, пытался оправдать каждый свой поступок? Нет, сомнения не были свойственны ни Йокещу, ни тем более Арниту — наверное, просто сказывалось долгое одиночество и отсутствие рядом хоть кого-то близкого.
Что ожидало Сударб в случае гибели или разоблачения самозванца, никто не знал. Зато он точно знал, чем займётся прежде всего. Если уж устанавливать династию, то необходимо было обзавестись Наследником. А для этого, в свою очередь, придётся жениться… Эта перспектива не сильно радовала Арнита — после того, как уничтожили Сиэл, женщины вызывали у него лишь гастрономический интерес. О семье, любви и прочих глупостях он даже и не собирался думать. Теперь эта тема возникала сама собой. Время, конечно, ещё было, но он привык всё продумывать заранее. Надо было определить, какая женщина могла бы оказаться наилучшей для него партией. Местные дурочки-красотки вызывали стойкое отвращение… Идеально было бы жениться на колдунье-единомышленнице, да где же такую в Сударбе найдёшь? И тут Император вспомнил, что по слухам, несколько волшебниц успели тайно бежать в Дросвоскр, где до них сложнее добраться. Вроде бы они попросили защиты непосредственно у дюков, и теперь живут там открыто… Лучшего и желать было невозможно — он уничтожит длинномордых и женится на одной из таких женщин. Согласится ли она? Если зла — отчего ж ей не соглашаться — легальная карьера всё-таки. А если добра… Да, кто ж их, дур, спрашивать-то будет…