Другой важный мостик — сексуальность, которая не может контролироваться сознательным телом как таковым, но имеет тенденцию исчезать самостоятельно (фригидность, импотенция, невротический страх тела и другие дисфункции).
Но в целом сознательное тело не может препятствовать бессознательному телу выполнять его функции: мы не можем задержать дыхание более чем на минуту или около того, мы не можем не ходить в туалет более чем несколько часов, мы не можем остановить сексуальные функции, хотим мы того или нет.
Этот факт можно выразить другим, довольно жестким способом: самоубийство совершить очень сложно. В конечном итоге часть тела, которая не регулируется сознанием, не позволяет нам задержать дыхание так долго, чтобы убить себя. Точно также сложно воздерживаться от телесного контакта и проявления сексуальности, еды и питья, походов в туалет и сна.
Следовательно, у сознания есть только ограниченный контроль над человеком. «Другое тело» живет своей собственной жизнью, которую сознание не контролирует. «я» не может заставить «Я» делать все, что ему хочется. Об огромном количестве процессов, в ходе которых обрабатывается огромное количество информации, сознание никогда не узнает.
Мы до определенного предела можем контролировать, знает ли сознание, что происходит. Мы можем — если направим свое внимание — ощутить, что на нас надета одежда или что мы сидим на стуле. Но мы не можем ощутить, как в эту самую минуту наша иммунная система справляется с вирусом (мы чувствуем это только тогда, когда появляются настолько серьезные проблемы, что они требуют усиления иммунной защиты, к примеру, повышения температуры тела). Точно так же мы не ощущаем, как кровь двигается по нашему левому бедру.
Некоторые люди, очень долго применявшие восточные техники концентрации могут, к примеру, с помощью сознания управлять жизненно важными функциями организма до определенной степени — давление, температура тела и др. В последние годы появились новые западные техники лечения болезней, дающие весьма многообещающие результаты — визуализация, биофидбэк и другие. Направляя свое внимание на части тела, где гнездится болезнь или наблюдается нарушение баланса, больной может представлять себе работу целительных сил организма и осознавать способность организма исцелить себя. В последние годы изучение связи между душой и иммунной защитой стало важной сферой медицинских исследований — эта область получила название «психонейроиммунология».
Но в целом бессознательная часть тела не контролируется сознанием — хотим мы того или нет. Тело — это часть биологического метаболизма в живой системе планеты — и это участие не является тем, над чем имеет власть сознание. У нас нет возможности с помощью собственных сил тела изменить ту роль, которую каждый из нас играет на планете. Мы — часть живой системы, к которой мы настолько адаптировались, что не можем от нее освободиться.
Как говорил об этом китайский ученый Лин Ютанг: «Даже самый духовно развитый человек не может удержаться от мыслей о еде более чем на 4 или 5 часов».
Тело находится в состоянии взаимодействия с миром: мы едим, пьем и возвращаем материю обратно в круговорот природы. Не более чем за пять лет практически каждый атом в организме замещается, а подавляющее большинство атомов замещаются даже быстрее. Личность, структура тела, внешность и сознание сохраняются — но атомы исчезают.
Ощущение личностной целостности вполне реально — но у него нет никаких материальных оснований. Материальную целостность можно обнаружить только в более крупных циклах.
В 1955 году американский физик Ричард Файнман сказал об этом так: «Атомы, которые составляют мозг, замещаются: те, что были раньше, исчезают. Так что же такое наш мозг, что же такое эти атомы, обладающие сознанием? Вчерашняя картошка! А теперь они могут вспомнить то, что происходило в моей голове год назад».
Память, «я», личность и индивидуальность — это танец, модель, вихрь в мире, узор в потоке материи.
«Все тела находятся в состоянии постоянного колебания, как реки, и части нас постоянно появляются и исчезают», — провидчески писал в 1714 году немецкий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц.
В конце 17 века Лейбниц сформулировал несколько принципов математики, физики и философии. Постоянной темой его работ было изучение роли мельчайших различий — с его точки зрения любые изменения в природе происходят мягко, а не резкими скачками. Лейбница занимало и изучение человеческого ума. Об этом пишет датский философ Харальд Хоффдинг: «Лейбниц был первым, кто привлек внимание к важности бесконечно малых элементов в психологии (как он сделал это в математике и физике)… Используя элементы восприятия (которые он называет «маленькими восприятиями»), он объясняет связь личности со всей Вселенной, с которой человек связан гораздо более глубоко, чем он осознает».
Подпороговое восприятие и бессознательная ментальная активность означают, что связь человека с миром является гораздо более сильной, чем подозревает сознание. Лейбниц это знал, и в конце 19 века это знала психология. Но в 20 веке об этой связи стали забывать — забывать, чтобы рассматривать сознание как историю связи человека с миром.
Теперь подул ветер перемен, и люди снова начали осознавать: они — гораздо большее, чем сами о себе думают.
Красота науки часто наполняла ученых изумлением. Но научная традиция появилась как попытка осознать божественные принципы, которые лежат в основе мира. Как видит это Джулиан Джейнс, источники науки кроются в изучении предзнаменований, которое началось в Ассирии во время краха бикамерального мозга. В Древней Греции Пифагор изучал математику, так как он хотел обнаружить божественные принципы, выраженные в мире чисел. Великие фигуры современной науки очень часто имели религиозные мотивы: Кеплер, Ньютон, Эйнштейн. Джейнс пишет об этом так: «Галилей называл математику речью Бога».
Мышление не сознательно — не сознательно и научное мышление. Но наша концепция сознания включает все то, чем мы, люди, гордимся в себе — и не последнее место в этом занимает наука.
И, возможно, не столь уж странно, что красота может играть такую огромную роль в научной работе. Ведь размышляет вовсе не сознательное «я», а бессознательное «Я». Все, что не может объяснить «я».
Итак, мы можем продолжить диалог, начатый в конце десятой главы.
Больцман: «Был ли это Бог, кто начертал эти знаки?»
Максвелл: «Нет, это я»!
Бог: «Да, это я».
Часть VI. Спокойствие
Глава 13. «Ничто» внутри нас
«Как только нам станет доступна фотография Земли, снятой со стороны… на свободу будет выпущена новая идея, такая же мощная, как и любая другая в истории»1, - писал британский астроном Фред Хойл. Это было в 1948 году.
Всего два десятилетия спустя миру была дана возможность увидеть подобную фотографию, когда американский космический корабль «Апполо-8» вышел на лунную орбиту в Рождество 1968 года с тремя космонавтами на борту и послал захватывающие фотографии Земли над лунным горизонтом обратно … на Землю.
Мы увидели себя со стороны, пусть даже нас самих не было на фотографии, потому что мы очень малы. Впервые в истории планета увидела себя в зеркале.
Это привело к революции нашего образа себя. До этого мы рассматривали звезды и другие планеты изнутри — так, как они появляются на небесах. Мы уже знали свою планету — но лишь с ее поверхности. Мы отличали небо и землю. Все, что мы знали о небе, мы познали только отсюда, с Земли. Все, что мы знали о Земле, мы знали только отсюда.
Но внезапно Земля стала для нас небесным телом.
Космическая программа базировалась скорее на интересах обороны и промышленности, желавших получить невиданную мощь, чем на интересах науки и тем более окружающей среды. Но последствием этого стал забавный факт, что только после того, как мы смогли отправиться в космос, мы открыли для себя то место, откуда мы отправлялись. Мы обернулись — и увидели бездну красоты. Неописуемо прекрасную лазурно-голубую планету, висящую посреди пустоты: невиданное богатство цвета, место, не похожее ни на одно виденное человеком небесное тело.
Поверхность Луны — пустыня кратеров, неживая сфера, полная неприглядных останков столкновений мертвой скальной массы и свободно летящих в Солнечной системе обломков камней. Космическая программа также показала, что наши ближайшие соседи по космосу — планеты Венера и Марс — такие же голые, испещренные кратерами пустыни.
Когда стало возможным сравнить небо и Землю, стало ясно, что в известном нам внешнем пространстве нет ничего, хотя бы отдаленно напоминающего Землю: наша планета уникальна.