Значение — это информация, которая была отсеяна, информация, которая больше не присутствует и которой не нужно присутствовать.
Информация и значение — это примерно то же, что деньги и богатство. Настоящая ценность, настоящее богатство заключаются не в деньгах как таковых, а в деньгах, которые вы потратили, деньгах, которые у вас были — полезных вещах, которые вы приобрели за эти деньги. Только Скрудж МакДак может пользоваться самими деньгами, деньгами как конкретной величиной — когда плавает в деньгах в своем денежном хранилище. Все же остальные хотят денег потому, что затем мечтают снова от них избавиться.
Точно так же и информация: только когда мы получаем достаточно этой субстанции, мы понимаем — собственной ценностью она не обладает.
Независимо от того, как сильно может раздражать вас недостаточность концепции информации в теории информации, не стоит жаловаться по поводу недостатка интеллектуальной честности со стороны Клода Шеннона, Уоррена Уивера и других отцов-основателей теории информации. Они все изложили исключительно ясно.
Да, было немало недопонимания концепции информации, так как слово «информация» всегда использовалось как синоним порядка и смысла. Но подобное значение этого слова не исходит он информационной теории — оно исходит от кибернетики, науки о коммуникации и контроле. Отец кибернетики Норберт Винер и его ученики, такие, как Леон Бриллоун, смешали «информацию» и дополнительные слова — «порядок» и «организация». Во второй главе мы получили представление о том, как это привело к тому, что в течение половины столетия не стихало замешательство вокруг демона Максвелла. Но в оригинальной формулировке теории информации подобного замешательства мы не обнаруживаем.
Представляя свою теорию, Клод Шеннон написал, что «…эти семантические аспекты коммуникации безотносительны к проблемам инженерии». Уоррен Уивер из Фонда Рокфеллера говорит еще более ясно: «Не нужно путать информацию и смысл».
Уивер подчеркивает, что в теории коммуникации есть три уровня: технический, семантический и поведенческий.
Технический включает в себя передачу символов коммуникации — другими словами, практическое применение того, что описывает математическая теория Шеннона. Семантический уровень включает в себя вопросы по поводу того, в какой мере символы действительно могут передавать желаемое значение. И наконец, поведенческий уровень описывает то, в какой степени коммуникация может влиять на поведение получателя в нужном направлении (если подобная необходимость фактически существует).
Уивер очень ясно дает понять, что теория Шеннона говорит нам только о первом уровне: «Два сообщения, одно из которых несет в себе большую смысловую нагрузку, а другое представляет собой полную чушь, с существующей точки зрения могут быть эквивалентными в плане информации. — И добавляет: Слово «информация» в теории коммуникации относится не столько к тому, что вы на самом деле говорите, сколько к тому, что вы могли бы сказать».
Теория информации — это очень холодная теория. Она игнорирует все относящиеся к смыслу аспекты коммуникации с целью установить, насколько толстыми должны быть телефонные кабели, чтобы передавать разговоры. Информация как бы является внешней мерой общения — это физика, а не физиология. Но на самом деле это не должно слишком нас волновать.
В реальности эта отстраненность теории информации избавляет всех нас от целого ряда проблем, которые могли бы возникнуть, если бы мы приписывали устному сообщению значение, базируясь на его внешних характеристиках. Значительная часть того, что передается в процессе разговора (с использованием современных средств или без них) — это ерунда. Людям необходимо взаимодействие, и иногда мы говорим чепуху, иногда произносим глубокомысленные суждения — но по большей части держим свои рты закрытыми.
Если бы мы могли судить только по внешним характеристикам сообщения и при этом еще и воспринимать его значение — другими словами, то, что нам было в действительности сообщено — мы не смогли бы отличить снобов от людей, которые говорят, исходя из своего опыта. Мы не могли бы отличить знания, которые человек просто зазубрил, от проникновения в суть, блеф от подлинного понимания.
Конечно, подобные действия чуточку сложны, но эти сложности не появились в результате изобретения AT&T. То, что слова и жесты нельзя принимать за чистую монету, является фундаментальным условием человеческого взаимодействия и общения.
В противоположность этому мы должны придерживаться своего и сказать: мы, а не телефонные компании, будем решать, сколько смысла будет в полученных нами телефонных звонках.
История теории информации изобилует многочисленными попытками протащить хоть немного смысла в неприветливость ее концептуальной вселенной. Американский философ Кеннет Сэйр делит эти попытки на две категории: те, которые предполагают, что теория информации действительно имеет дело со смыслом, и те, которые поддерживают точку зрения, что смысл появится только тогда, когда мы станем немного менее требовательны к концепциям, которые здесь вовлечены.
Сэйр обращается к Дональду МакКею, британскому теоретику информации, как к прародителю первой версии, в которой провозглашается, что теория информации как таковая описывает значение. Это не совсем верно, хотя Сэйру и удается показать, что провидение МакКея привело к подобной тривиальности, в то время как другие ученые развили эту идею. Но идея МакКея, высказанная в 1950 году, не столь далека от некоторых идей относительно глубины, которые были сформулированы в 80-е годы. К примеру, МакКей пишет, что содержание информации — это числовое выражение сложности процесса создания. Это сходно с идеей, что значение, которое ассоциируется с определенной информацией, состоит из количества информации, которая была отсеяна в процессе, приведшем к появлению этой информации (сильно перефразированная идея Чарльза Беннетта о логической глубине).
Сэйр устанавливает и другую тенденцию — тенденцию ослаблять или приспосабливать концепции. «Если мы можем решить несколько проблем поведенческой науки, выйдя за обычные рамки применения концепций, или приспосабливая их, нам просто нужно это сделать», — написал в 1962 году Уэнделл Геймер. Самая влиятельная современная версия скорректированной теории информации, которая включает в себя значение, исходит от Фреда Дретске, американского философа, чья концепция информации, однако, имеет мало общего с концепцией Шеннона.
Подход к этой задаче самого Кеннета Сэйра очень напоминает то, что мы здесь делаем: классическая теория информации является отличной ортодоксальной отправной точкой — но интерес фокусируется на том, каким образом исчезает информация.
Несмотря на то, что философы вроде Сэйра и Дретске возобновили дискуссию о теории информации и значении в 70-е и 80-е годы, они воплощают то, что можно назвать «традиция нетерпения». Если теоретическая концепция не может описать всех явлений реальной жизни — просто измените эту концепцию. В противоположность этому Шеннон и Уивер принадлежат к «традиции высокомерия». Если явление реальной жизни не получается описать через теоретическую концепцию — забудьте об этом явлении.
Возможно, наиболее плодотворной окажется комбинация из этих двух подходов.
«Концепция информации, которая развивается в этой теории, на первый взгляд кажется странной и разочаровывающей, — написал Уивер в 1949 году. — Но в конечном итоге можно сказать, что этот анализ позволил так очистить атмосферу, что теперь, возможно, в первый раз мы стали готовы для настоящей теории смысла».
Тем не менее для того, чтобы улеглась пыль, потребовалась почти половина столетия. Возможно, Шеннон и Уивер действительно очистили атмосферу, но прошли десятки лет, прежде чем вопрос смысла снова появился в повестке теории информации — когда Чарльз Беннетт выразил свою идею логической глубины в 1985 году.
Восхищение от всей той информации, которую мы могли всюду посылать благодаря технологиям, было настолько велико, что мы забыли, зачем она вообще была нам нужна. Даже критики информационного общества были настолько поглощены теорией информации, что решили: проблема на самом деле заключается именно в теории.