Что если бы мы могли воспринимать мир непосредственно, без предварительной симуляции, без необходимости потратить полсекунды на усвоение знаний, которые затем будут представлены нам так, будто поступают одновременно с воспринимаемым материалом?
Олдос Хаксли описал подобный опыт в своей книге «Двери восприятия» (1954). Она стала своеобразным предзнаменованием массового переворота в восприятии реальности, который начал оказывать влияние на западную культуру в 60-е оды. Хаксли, который принимал мескалин, описывает это так:
«Я принял таблетку в 11. Через полтора часа я сидел в своей студии, целенаправленно уставившись на небольшую стеклянную вазу. В вазе было всего три цветка — полностью распустившаяся роза «Красавица Португалии», желтовато-розовая, с намеком на более горячий и яркий оттенок у основания каждого лепестка, большая пурпурно-кремовая гвоздика и бледно-фиолетовый у основания сломанного стебля гордый геральдический цветок ириса. Случайный и условный, этот небольшой букетик нарушал все традиционные правила хорошего вкуса. Во время завтрака этим утром я был поражен живым диссонансом цветов. Но это больше не имело значения. Я видел не то, насколько необычным было находящееся передо мной собрание цветов — я видел то, что видел Адам в утро своего создания: чудо, момент за моментом обнаженного бытия».
Хаксли продолжает: «Я продолжал смотреть на цветы, и в их живом свете я, казалось, находил некий качественный эквивалент дыхания — но дыхания без возврата в начальную точку, без постоянных отливов, а только повторяющийся поток движения от красоты к еще более возвышенной красоте, от глубокого к еще более глубокому значению. На ум мне пришли такие слова, как «грация» и «преображение», и это, конечно, было то, для чего они, помимо всего прочего, и предназначались».
Во время своего мескалинового турне Хаксли повторял снова и снова: «Вот как мы должны видеть», когда, к примеру, он смотрел на складки на своих брюках или корешки книг на полках. Этот опыт привел его к следующим комментариям того, что здесь называется сознанием и результатом отсеивания информации:
«Вспоминая свой опыт, я склонен согласиться с выдающимся кембриджским философом доктором С.Д. Броудом: «…нам стоит постараться более серьезно отнестись к тому, что до сих пор мы склонялись к теории, которую (французский философ Генри) Бергсон выдвинул относительно восприятия памяти и ощущений. Предполагается, что функция мозга, нервной системы и органов чувств носят преимущественно исключительный, а не продуктивный характер. Каждый человек в каждый момент времени способен вспомнить все, что когда-либо с ним случалось, и воспринимать все, что происходит в любом месте Вселенной. Функция мозга и нервной системы заключается в том, чтобы защитить нас от перегруженности и подавления массой бесполезных и ненужных знаний, исключив большую часть того, что в противном случае мы бы воспринимали или запоминали в каждый момент времени, и оставляя только очень небольшую специально отобранную ее часть, которая с высокой вероятностью может быть практически использована.» Согласно такой теории каждый из нас — это потенциальный «Свободный Разум». Но пока мы животные, всеми силами старающиеся выжить. Чтобы биологическое выживание было возможным, Свободный Разум должен пройти через уменьшающие поток информации клапаны мозга и нервной системы. И то, что мы получаем на выходе — это лишь мизерная струйка сознания, которая помогает нам остаться в живых на поверхности этой конкретной планеты».
Но подобные восприятия доступны не только пользователям наркотических средств. Американский философ Чарльз Сандерс Пирс, кто в конце 19 века предвосхитил многие новые идеи века двадцатого, говорит о непосредственном восприятии мира как о haecceity — «этовость» Вот как датский эксперт по Пирсу физик Педер Воэтманн Кристиансен описывает «этовость»: «Это непосредственное и шокирующее восприятие объекта, которое заставляет язык испаряться как капля воды на раскаленном листе металла. Все, что мы можем сделать — это направить свой указательный палец и сказать «это».
Воэтманн Кристиансен иллюстрирует точку зрения Пирса, ссылаясь на отрывок из знаменитой серии книг антрополога Карлоса Кастанеды о южноамериканском шамане Доне Хуане и его учениях. «Просто подумайте, — говорит он, — мир не отдает нам себя непосредственно, между нами стоит описание мира. И на самом деле мы всегда на шаг отстаем, и наше восприятие мира всегда лишь воспоминание восприятия. Мы все время вспоминаем мгновения, которые только что были, только что прошли. Мы вспоминаем, вспоминаем, вспоминаем все».
25 лет спустя американскому психологу Роджеру Шепарду под утро приснился его знаменитый эксперимент.
Повернутый объект (по Шепарду и Метцлеру).
Шепард увидел перед собой несколько картинок, которые он потом воссоздал на своем компьютерном мониторе. Это были простые изображения небольших кубиков, соединенных друг с другом в простые фигуры наподобие незаконченных моделей Лего.
В 1971 году Шепард и его коллега Жаклин Метцлер опубликовали исследование изображений подобных объектов в журнале «Science». Нескольких испытуемых попросили сравнить изображения этих конструкций пара за парой. Два набора кубиков, картинки которых показывались испытуемым, поворачивались, так что они явно не были идентичными. Затем испытуемых спрашивали, были ли идентичными эти наборы кубиков.
Интересным оказалось то, сколько времени потребовалось людям на ответ. Оказалось, что чем больше повернутыми по отношению друг к другу были эти два набора кубиков, тем больше времени требовалось, чтобы выяснить, являются ли они идентичными или, к примеру, являются отражениями друг друга.
Ученые пришли к выводу, что люди на самом деле для сравнения двух объектов поворачивают их в уме. Или представляют себе поворот. Тем образом, который они воспринимают, можно манипулировать в голове путем ментальной ротации.
Люди не просто видят. Мы способны симулировать — создавать модели для сравнения.
«Идея моего оригинального эксперимента с Джеки Метцлер по ментальной ротации пришла ко мне… в форме динамического гипнопомпического (происходящего при пробуждении) образа трехмерных объектов, которые волшебным образом поворачивались в пространстве,» — пишет Роджер Шепард в своей книге «Образы ума». Шепард полагает, что появление их непосредственно перед пробуждением не было случайностью. «Многие ученые и творческие мыслители замечали, что лучше всего мозг зачастую работает без сознательного его направления, в восприимчивых состояниях мечтательности, бесцельной медитации, в грезах или при переходе от сна к бодрствованию».
Как же тогда рассматривать сны в свете симуляции и иллюзии пользователя? На ум сразу приходит одно: когда мы спим, мы можем создавать симуляции — мы визуализируем нечто и понимаем, с чем это может быть (зачастую очень странным образом) связано. Но мы не пользуемся этой симуляцией в тот момент, когда мы ее воспринимаем. В состоянии сна — так называемая фаза быстрого движения глаз — наши члены блокированы, так как моторные зоны мозга, контролирующие движения, угнетены. Сон со сновидениями — это состояние, когда нет пользователя, но есть огромное число иллюзий. В свете того, насколько неизученной является функция сна со сновидениями, не будет безрассудным предположить, что сны являются своеобразным тренажером симуляции.
Мозг проверяет свою способность симулировать реальность, опробуя новые связи или создавая новые (или очень старые) образы памяти и восприятия. Но предварительное условие нашей способности испытывать самые сумасшедшие возможности — это именно то, что они не могут быть использованы. Поэтому и движения специально заблокированы, в то время как остальные функции тела работают на полную мощность: пульс и дыхание учащаются, глаза двигаются и кислородный метаболизм в мозгу находится на таком уровне, как будто мы бодрствуем.
Если сны — это тренировка перед новыми симуляциями, то это как раз пример ситуации, когда сознание присутствует, но «я» удерживается в стороне. Мы не можем привести в движение тело, как не можем и повлиять на сновидения с помощью своего «я». Но когда мы спим, мы находимся в полном сознании. Иллюзия пользователя без пользователя.