Две мировые войны, принесшие невообразимые и бессмысленные человеческие и материальные потери, ужасающее массовое истребление людей при безумных тоталитарных режимах – коммунизме и нацизме, холодная война и последовавший за ней «холодный мир» с неисчезающей возможностью испепеляющей ядерной войны наглядно продемонстрировали, как легко происходит расчеловечивание, как быстро расцветает неоварварство и, в сущности, как просто на нашей планете могут исчезнуть цивилизация и людской род, а может быть, и сама жизнь.
Конца войнам, ненависти и вражде между людьми и их сообществами не видно. Едва ли не повсюду царят хорошо известные ещё Ветхому Завету низменные страсти, откровенный эгоизм, безудержная алчность, насилие в самых разных формах и невежество (демоническая сила, по словам Маркса). В общественной и личной жизни людей в целом преобладает природный эгоизм, «свинство, захлестнувшееся вокруг себя тройным узлом, как заворот кишок» (слова Пастернака). Присущее всем эпохам непризнание за «другим» равноценного статуса самоценного и свободного существа неизбежно ведёт к попранию достоинства любой человеческой жизни. Совместное существование, основанное на нравственном законе, по сей день остаётся лишь идеалом. И в начале нового тысячелетия большинство людей по отдельности и человечество в целом – «жалкий род, достойный слёз и смеха», как Пушкин с досады назвал нас, – всё ещё существуют недостойно данного им уникального дара сознания и свободы.
Понятно поэтому, что идеи всеохватного общественного прогресса, а также всемогущества разума и разумности мироздания ныне представляются по меньшей мере неочевидными. Это встречается у самых разных мыслителей. Так, в прошлом столетии С. Франк утверждал: «Мы потеряли веру в “прогресс” и считаем прогресс понятием ложным, туманным и произвольным». Х. Ортега-и-Гассет признавал: «Не бывает надёжного прогресса, нет такого развития, которому не грозили бы упадок и вырождение. В истории всё осуществимо, всё, что угодно, – и непрерывный подъем, и постоянные откаты». Н. Бердяев полагал, что сама идея прогресса как пути к некоему состоянию совершенного блага нравственно ущербна, так как предполагает взгляд на все жившие и живущие поколения лишь как на жертву для блага будущих «счастливцев»[3]. XX век, как заметил В. Кантор, «оказался веком изживания идеи прогресса. Казалось бы, научно-техническое развитие… продолжалось, но ушла идея свободы, без которой нет самого понятия прогресса»[4]. П. Сорокин, правда, утверждал, что о понятии «прогресс» можно говорить даже по отношению к сфере нравственности, если сравнивать современность с дикостью и древностью[5]. Разумеется, он был прав. Однако одно такое сравнение едва ли говорит о непреложности нравственного прогресса в целом.
Правда, нельзя забывать о том, что каждому поколению свойственно преувеличивать значение своего исторического опыта и своего времени; невольно мы относимся к нему, как к некоему итогу всего минувшего. Между тем все итоги в истории относительны. Кто поручится, что через какое-то время – может быть, достаточно длительное, – опыт, например, XX столетия со всеми его ужасами не окажется досадным срывом в общем восходящем движении? И что Кант был в итоге всё же прав?
Однако действительно имеется важнейшее обстоятельство, которое заставляет особо выделять нашу эпоху. Впервые человек оказался способным – благодаря изобретению оружия массового поражения и готовности его применить, а также варварскому разрушению биосферы и нависшей поэтому экологической катастрофы – собственными руками уничтожить всю жизнь на планете. Если биосфера – дом человека, то своим безнравственным потребительским отношением к ней он уничтожает собственное жилище.
Возможности человека разрушительно влиять на биосферу стали на рубеже III тысячелетия столь широки, что под угрозой оказались и экологическая ниша Homo Sapiens’a, и сама биосфера в целом. «Антропогенные нагрузки на биосферу, – полагал Н. Моисеев, – вероятнее всего, уже близки к критическим. Локальные неустойчивости, с которыми мы сталкиваемся, могут перерасти в неустойчивость глобальную»[6]. Свыше одиннадцати тысяч ученых и экологов подписали в начале нового тысячелетия обращение к мировой общественности, предупреждая, что нынешний кризис, угрожает без малого судьбе планеты, что Земля находится в «чрезвычайной климатической ситуации» и что климатический кризис наступил и усугубляется гораздо быстрее, чем его ждали. С 2001 года вода, воздух, почва, биоресурсы в течение года не успевают восстанавливаться. Результаты исследований Британского королевского ботанического сада показывают, что около 40 % видов растений на планете находятся под угрозой полного исчезновения. В аналогичном исследовании за 2016 год говорилось о 20 % растений, находящихся под угрозой исчезновения[7].
5
См.