Современная историческая наука склоняется к тому, что развитие человечества в целом и Европы в частности изначально шло по пути так называемых восточных деспотий с их «азиатским» типом человека. Основная особенность такого типа социальной организации – в социальной роли власти как единственного гаранта и самого смысла общественного воспроизводства[121]. Власть выступала там как особая сила, основной функцией которой было превращение социума в условие собственного существования. Человек же оставался, как выражался Маркс, её акциденцией. Для этого типа социальности характерно преобладание отношений господства-подчинения в самой неприкрытой форме; прямое подавление, угнетение. Понятно, что возможности индивидуации, личностного и нравственного роста оказывались тут весьма невелики. Поэтому для подобного общества характерно преобладание псевдосознания. K таким обществам, судя по всему, относилась и протомикенская цивилизация – хронологическая предшественница ранних полисов.
Западная же цивилизация, где от античного полиса через христианскую (католическую и протестантскую) и либеральную секулярную традиции пролегла в итоге дорога к западноевропейскому капитализму, гражданскому обществу, правовому государству и существенному личностному развитию, представляется в свете этого как некий «отход от нормы», следствие бифуркации, взорвавшей и перенаправившей ход естественного развития. Все достигнутые успехи в освобождении человека случились здесь именно вследствие такого «отхода». Эта цивилизация «сумела правдами и неправдами навязать значительной части остального человечества многозначный и с болью усваиваемый дар институционализируемой свободы»[122]. В частности, отношения господства-подчинения трансформировались и приобрели характер косвенного, экономического принуждения; прямое насилие было существенно ограничено.
С завершением Нового времени, как мы видели, Западная цивилизация оказывается в серьёзном кризисе. Характерное для неё массовое общество начинает выступать как антипод гражданскому обществу. Личностно и граждански развитому человеку здесь всё больше противостоит манипулируемый, не мыслящий самостоятельно индивид. Нельзя исключить, что наивысшая точка развития того, что понимается под Западной цивилизацией, пройдена и действительно идёт её вырождение[123]. Встаёт вопрос: можно ли ожидать тут «вспышек» Сознания? Возможно ли в этих условиях дальнейшее существование правового порядка?
Пока что ход событий, похоже, говорит против этого. Как показал ещё А. де Токвиль, то, что обычно именуется «демократией», на деле подразумевает не только свободу, но и порядок, желаемый большинством. А такой порядок может оказаться далёким от ценностей христианства. Именно это и демонстрируют во многом нынешние западные демократии, природу которых определяет массовое общество. Похоже, что сегодня правовое государство в какой-то мере оказывается лишь тенью «славного прошлого».
Случатся ли ещё «вспышки» Бытия – причём оказывающие воздействие уже на весь мир – зависит, видимо, от того, каким будет соотношение христианизированной демократии, гражданственности, и ложных ценностей массового общества. Это и покажет в итоге, является ли «эксперимент со свободой» необходимым или случайным явлением на жизненном пути человечества[124]. Зависеть такой итог будет в конечном счёте от силы и степени влияния духовно-интеллектуальной элиты, т. е. в итоге – от доброй воли, от нравственного целеполагания человека. Мы не можем знать, проявится ли такая воля. Остаётся только надеяться и помнить, что путь есть и чтобы встать на него, нужна прежде всего именно она.
Имеющийся опыт не даёт особых оснований предполагать, что человечество встанет на этот путь. Увы, актуальным на все времена остается мудрое высказывание Канта о том, что «из столь кривой тесины, как та, из которой сделан человек, нельзя сделать ничего прямого». «Нельзя, – говорил мыслитель, – отделаться от некоторого неудовольствия, когда видишь их [людей] образ действий на великой мировой арене. Тогда находишь, что при всей мнимой мудрости, кое-где обнаруживающейся в частностях, в конечном счёте всё в целом соткано из глупости, ребяческого тщеславия, а нередко и из ребяческой злобы и страсти к разрушению. И в конце концов не знаешь, какое себе составить понятие о нашем роде, столь убеждённом в своих преимуществах»[125]. Для людей всегда – и наше время, конечно, не исключение – были характерны такие черты, как инертность, косность, нежелание воспринимать новое, леность ума и сердца[126]. Стоит согласиться с И. Г. Яковенко: «В подавляющем большинстве ситуаций окружающие нас люди мыслят иррационально, живут во власти мифов и предубеждений, отдаются непостижимым аффектам и рационально необъяснимым желаниям»[127].
122
127