Неудивительно, что люди в целом эгоистичны: в природе законы нравственности не действуют. Для обеспечения своих потребностей – по сути дела безграничных, как у старухи из «Сказки о рыбаке и рыбке», – человек, как правило, стремится превратить любого другого человека в средство, в орудие такого обеспечения. (Это относится как к межгрупповым, так и к межличностным отношениям. Принципиальной разницы между ними нет, поскольку они обусловлены в итоге одними и теми же хорошо известными страстями и интересами). Природное начало в человеке требует признания субъектом лишь его самого (своей общности); все прочие люди (чужие общности) – объекты. Объектами же управляют с помощью прямого и косвенного (манипуляцией сознанием) насилия[128].
Нехватка доброй воли и желания пользоваться собственным разумом на фоне живучести и могущества зла особенно поразительна потому, что вот уже много столетий человеку известны нравственные учения и этические нормы мировых религий и философской мудрости. На необходимость нравственного перерождения человечества для его выживания указывали самые выдающиеся умы. Уже в наше время многажды звучали – как со стороны отдельных учёных, мыслителей и общественных деятелей, так и со стороны многочисленных организаций и групп экспертов – предупреждения об опасности нынешнего положения дел и неутешительные прогнозы. Однако, ни этические нормы религий, ни философское знание человека о себе самом, ни предупреждения о катастрофических сценариях будущего к началу III тысячелетия так и не стали «руководством к жизни». Как и говорил евангелист, свет «был в мире», «и мир не познал его» (Иоанн 1. 11).
Идея парадоксальной прерывистости (дискретности) истории более всего заставляет усомниться во мнении о предопределённости всеохватывающего прогресса, а также ещё раз задуматься о проблеме «конца истории».
В самом деле, вполне возможно представить себе такое движение человеческого сообщества во времени, которое характеризуется постоянным чередованием моментов истории и выпадений из неё, повторением преступлений, заблуждений и ошибок, возвращением к непрожитому, непреодолённому, пребыванием в состоянии не-бытия. Такое движение, как представляется, снимает антиномию «линейное – циклическое».
Конечно, ему может придти и конец – если, как говорилось уже, случится какая-либо природная или рукотворная катастрофа. Экологический коллапс, всеобщая ядерная война или в целом неразумность человека, короче, его псевдосознание вполне могут, как уже говорилось, привести к разрушению цивилизации и появлению нового варварства или даже к гибели человеческого рода[129].
Тем не менее, зная границы своего разума и не позволяя себе судить о немыслимом, мы уверенно можем говорить лишь о неопределённости этого пути (а теоретически даже его принципиальной незавершаемости – «плохой бесконечности», о которой писал Бердяев). Сами концепции «развития», т. е. «разворачивания» жизненного пути человечества, а также «конца истории» – подразумевают вероятностность. Поэтому искать ответы там, где их не может быть, значит отдаваться предположениям, которые легко могут оказаться фантастическими. О подобной ситуации Кант – в передаче Карамзина – высказывался так: «Одна фантазия может носиться во тьме сей и творить несобытное».
То, что сообщество людей способно к восходящему движению – пусть однобокому и обратимому, оспорить трудно. Но и создание гуманистической социальности так же представляет собой только вероятность. Вспомним метафору Франка: тьма не рассеивается, но и свет не исчезает.
Часть III
Тринитарное христианство
Христианство – сразу и проще всего на свете, и сложнее всего на свете.
Для того, чтобы «авантюра стать человечеством» удалась, необходима, как уже говорилось, воля, постоянное волевое усилие. Это огромный труд, на него может тратиться вся жизнь, и далеко не всякий на такой труд отваживается. «Человек ведь это существо фантастической косности и упрямой хитрости: он готов на все, только чтобы не приводить себя в движение и не ставить себя под вопрос», – замечал Мамардашвили. История сложилась так, что в жизни человека возникла возможность преодолеть эту косность: две тысячи лет назад явилось христианство – уникальное сотериологическое учение, во многом определившее собой духовную и социальную жизнь немалой части человечества.
128
По справедливому замечанию Н. Мотрошиловой, существование человечества по-прежнему развивается «в рамках одной, всеобщей пока что формы: