Марк поднялся с места:
— В библиотеке сработала сигнализация на Хрониках.
— И что⁈
— Стекло разбито, — бросил он и прыгнул.
Оказался в холле и огляделся. Звенящая тишина стояла в библиотеке. Дверь в кладовку была открыта. Он кивнул в ту сторону появившимся рядом друзьям, а сам заглянул в читальный зал. Там было пусто.
— Твою мать! — выругался Ворон, зайдя в кладовку, и повернулся к Марку.
Тот все понял без лишних слов и прыгнул на второй этаж.
Куб был разбит. Крупные осколки стекла усыпали черную кожу Хроник. Он переключился на сущность и помещение исказилось. Потеряло четкость, появились мрачные тени, казалось, что он попал в фильм с испорченной киноплёнкой. Только тонкий серебристый ручеек человеческого страха, тянувшийся к нему из глубины узкого прохода между стеллажей, оставался четким.
Он пошел по следу. В конце прохода увидел размытый силуэт с серебристым сгустком эмоций в голове. Силуэт вскрикнул и кинул в него продолговатый предмет.
Он махнул рукой, отправляя предмет на стеллаж, и вернулся из мира сущности.
— Не подходи! — взвизгнула Маша.
Марк протянул к ней руку, но остался на месте.
— Мари, успокойся. Все хорошо. Это я — Марк Голицын.
Она размазала слезы по лицу и ещё сильнее вжалась в стену:
— Не подходи, — срывающимся голосом повторила она.
— Мари, я не причиню тебе вреда, — он начинал нервничать, не понимая, как заставить девушку пойти с ним. — Помнишь сон… — осторожно начал он и, увидев, что Маша на секунду перестала трястись, продолжил: — Сон, Мари, где мы ехали в машине… Я тебя подвозил и рассказывал про акудзин и про то, где я раньше работал, про то, что вампиры едят суп с чесноком… Помнишь?
— Так это был не сон… — прошептала Маша.
— Нет, Мари, не сон, — он сделал шаг вперёд.
Зря. Девушка схватила с ближайшего стеллажа увесистый том и кинула ему в голову. Успел остановить книгу у самого лица. Взял ее в руку и глянул на обложку.
— Черт, Мари! Вы хоть знаете, что это бесценный экземпляр Врацлава Ношика! — с досадой воскликнул он.
Марк положил книгу на ближайшую полку и снова обратился к до смерти перепуганной девушке:
— Мари… Маша, я не причиню тебе вреда. Прошу, поверь мне. Я не монстр из сказок.
— Как и тот… Тот… у вас тоже глаза! — истерически взвизгнула она.
— Боги, я сейчас обожрусь!
Марк обернулся. За спиной стоял Ворон, и видно было, что он ел ее страх.
— Ворон, мать твою! Какого хрена? Уберись на хер отсюда! Я пытаюсь ее успокоить, а ты только усугубляешь! Убью, если кто-то тут ещё питается ей! Понятно⁈
Ворон вернул глазам обычный вид и поднял руки, сдаваясь:
— Ладно-ладно, не ори. Я просто хотел спросить, что делать? Звать группу? К нам уже прислали Мишу. Хотят узнать, все ли нормально.
— Давай я сначала с ней разберусь, а потом со всем остальным?
— Ладно-ладно. Я понял, — примирительно сказал Ворон и исчез.
Марк сделал глубокий вдох, затем медленный выдох и повернулся к Маше:
— Мари, пожалуйста, давай спустимся вниз и спокойно поговорим…
Маша, все ещё дрожа от страха и заливаясь слезами, истерично замотала головой, напрочь отказываясь хоть как-то контактировать с этим существом.
— Мари, черт возьми! Он убил ее! Убил ещё двух девушек до нее! И дальше будет убивать! — взорвался он и тут же пожалел об этом.
Закрыл глаза, сжал кулаки и до зубовного скрежета стиснул челюсти.
— Он шел за мной… Я слышала… — пролепетала Маша и сползла по стене на пол.
Он открыл глаза и посмотрел на сжавшуюся на полу Машу. Она сидела вполоборота, обняв колени, и раскачивалась как помешанная.
Марк приблизился и опустился рядом. Осторожно коснулся ее волос. Замер. Реакции не последовало.
— Все хорошо, Мари. Мы уйдем отсюда туда, где безопасно. Вставай.
Он потянул ее наверх и выдохнул, поняв, что сопротивляться она уже не будет. Поставил ее на ноги, поддерживая, прижал к груди и прыгнул.
— Голицын, это ещё что за… Это что, человек⁈ — взревел Константинов.
Марк не придумал ничего лучше, чем перенестись в отдел. Теперь он точно знал, что убийца не из своих. Все они были здесь уже несколько часов.
— Это не просто человек, — процедил он, крепко держа дернувшуюся в его руках девушку. — Это — свидетель. Труп в библиотеке. Мы в кабинете Кирилла.
Не дав начальству ничего ответить, он снова прыгнул.
В кабинете он усадил Машу на мягкий диванчик, стоящий возле окна, откинул с ее лица растрёпанные волосы и порывисто вздохнул. Надо было приводить ее в порядок, но как — он не знал. Вообще ничего не знал, кроме одного — пока не выяснит, что видела Маша, ни на шаг от нее не отойдет.
Он достал из шкафа, где Кирилл хранил сменную одежду, чистое полотенце и попытался стереть слезы с ее лица. Понял, что сухим ничего не сделаешь. Огляделся и увидел графин с водой на подоконнике и пару стеклянных стаканов. Смочил полотенце, обтер ей лицо и этим вроде немного удалось привести Машу в чувства. Затем вылил остатки воды из графина в стакан и приложил его к губам девушки.
— Ну давай, попей немного, — проговорил он, пытаясь не разлить воду на Машу, которую била крупная дрожь.
Наконец она сделала несколько больших глотков и закашлялась. Он подождал, пока пройдет приступ, сел рядом и усадил ее на колени, прижав к груди как маленького ребенка.
— Ничего, все будет хорошо, — шептал он, гладя ее по волосам и укачивая.
Но это не особо помогало. Она все равно тряслась, но хоть не вырывалась, и то хорошо.
Кирилл присел рядом с трупом Натальи и прикрыл глаза. Плюнуть, что ли, на это? Константинов ясно сказал, куда ему катиться. А там Лена и Каролина, по которым он так соскучился. Море, солнце и нет маньяка.
— Вот же гад, — выругался Миша Ростов, которого прислал Константинов.
— Поздравляю, у нас свидетель. — раздался за спиной голос Ворона, который ходил искать Марка. — Точнее свидетельница. Главное, живая свидетельница! Хоть и человечка.
Кирилл встал и посмотрел на друга:
— Студентка Марка?
— Она самая. Почуяли страх?
— Так это от нее? — присвистнул Миша.
— Ага. Она, короче, невменяемая пока, но это пока. Сейчас Демон ее в чувства приведет… если сам в чувство придет. Какой-то он слишком нервный.
— Он с ней спал, — сказал Кирилл, глядя в пустоту.
— Со студенткой?
— Нет, — Калинин махнул рукой в сторону трупа.
— У-у-у, а я и не знал, — протянул Ворон.
— Калинин! Почему не доложил⁈ — раздался голос Константинова из холла.
Кирилл хмыкнул и вышел из кладовки:
— Вы же сами сказали, что я уволен.
— Я? Сдурел, что ли? Я такое говорил? — обратился он к Богданову, который, как и Лежаков и ещё с десяток акудзин, был здесь же.
— Нет, Олег Дмитрич, не было такого, — отрешённо ответил тот.
— Вот именно! Голицын нам там свидетеля притащил! Что вообще человек делал тут? Кто-нибудь знает?
— Мы хотели взглянуть на акудзин другими глазами, — спокойно отвечал Кирилл.
— Взглянули. Молодцы, — хлопнул в ладоши Константинов и направился к нему.
Зашёл в кладовку и встал у двери, глядя на жертву.
— М-да, прав был Демон… Нужен был ещё один труп, — с досадой протянул он и повернулся к Кириллу. — Разбирайтесь тут и в отдел. Будем трясти свидетеля.
— В общем, Эльнар Гасанович забрал тело в Еленовку. Картина та же самая, — устало проговорил Кирилл и обвел тяжёлым взглядом всех собравшихся в переговорной.
Марк все ещё сидел с Машей в его кабинете. Девчонку трясло уже несколько часов, и запах ее страха разносился по всему отделу. Так что всех голодных отправили по домам.
— Миша включи запись, — попросил Кирилл.
Ростов включил телевизор и нажал на кнопку воспроизведения на подключённом к нему ноутбуке.
— Мне удалось скопировать и смонтировать самые интересные моменты, — начал комментировать он. — В семь часов вечера уличная камера зафиксировала Марию у входной двери.