— Вот как… — прошептала Маша.
— Увы, матери готовы на все ради своих детей, даже прибегнуть к народной медицине. Сколько вам взвесить?
— А… — Маша замялась, так как совершенно не знала сколько травы нужно, чтобы сделать отвар. — Меня вообще мама прислала. Тоже где-то слышала, что помогает от пролежней. У нас бабушка лежачая. Я честно не знаю, сколько надо…
Продавец понимающе улыбнулся:
— Не волнуйтесь. Я расскажу. Растение сушеное, — он раскрыл мешочек и начал отсыпать мерным стаканчиком бледно-бирюзовую травку в пакет. — Кофуку вываривают не меньше трех часов, пока не получится что-то вроде киселя. Потом листья выбрасывают, а «кисель» наносят на рану тонким слоем и перебинтовывают на час. Дольше не надо. Лекарство не нужно хранить в холодильнике. Сто грамм хватит на пару недель. Этих же пару недель хватит, чтобы понять, помогает кофуку или нет.
Маша внимательно слушала. Ей сегодня просто феерически везло на умных и разговорчивых мужчин.
— А пить этот «кисель» можно? — спросила она, расплачиваясь и принимая из рук продавца пакетик.
— А зачем? — тот удивленно вскинул брови. — Это лекарство исключительно для наружного применения. Вы же не будете есть мази от боли в спине? И потом, трава очень горькая — вы скорее просто не сможете сделать и глотка.
— Действительно, чего это я? Просто дома есть дети… — Маша продолжила играть дурочку с больной бабушкой и детишками.
— Тогда лучше держите отвар повыше, — вежливо ответил продавец.
— Учту, — Маша кивнула на прощание и поспешила покинуть душную лавку, где смешались сотни специфических запахов.
— Ну что⁈ Кто-нибудь мне скажет, где находится эта тварь⁈ — Константинов обвел подчиненных злым взглядом. Впрочем, другого у него последнее время и не было. — Завтра мне опять в Правление. И вы трое пойдете со мной!
Марк, Иван и Кирилл переглянулись. Делать им больше нечего как выступать на бессмысленных сборищах, когда каждый акудзин в отделе на счету и стоит бросить все силы на поимку Чернышова.
— Мы проследили его маршрут по камерам, — начал отчитываться Кирилл. — Так же проверили звонки. Он действительно, ездил по делам, как и описывала его жена, но в пять часов вечера ему позвонил Митрохин. По таймингу они говорили около трех минут. Последний раз Чернышова засекли камеры на повороте к поселку, где он живет. Это было в семь часов вечера. Он съехал с трассы, но домой так и не вернулся.
— И что все это значит?
— Мы думаем, что Митрохин и Чернышов были сообщниками. Удалось установить, что Митрохин хотел уйти в IT, так что скорее всего разбирался в технической части и помогал коллеге следить за жертвами. Он мог увидеть нас на камерах, позвонить Чернышову, и тот мог убрать свидетеля. Мы не знаем, о чем они говорили, но Митрохин мог запаниковать, чем подписал себе смертный приговор.
Кирилл говорил спокойно, четко и по делу. Даже Константинов сменил гневный взгляд на заинтересованный. Ему логика подчиненного нравилась. Выглядело все правдоподобно и гладко.
— И где он может быть? — наконец спросил он.
— Мы проверяем друзей, знакомых, родственников и все места, где он мог спрятаться, — вступил в разговор Ворон. — Пока результатов нет. Ищем.
— Я подключил своих людей, чтобы отследили по системе распознавания лиц, — добавил Марк. — Ее только внедрили в городскую среду, и она фактически работает в тестовом режиме, но нам надо использовать все возможности.
— Интересные у тебя знакомые, Голицын, — усмехнулся Константинов. — Даже мне с такими просьбами приходится писать кучу запросов. Но тебе не кажется, что эти игрушки больше для человеков подходят?
— Эти игрушки подходят для всех, — возразил Марк. — Мы ассимилировались в общество. У всех есть машины и все ходят по магазинам, даже не задумываясь о том, насколько большие мы имеем возможности для облегчения своего быта. Мы не должны отличаться от людей — это даже в законе прописано. Так что он может совершить ошибку, привыкнув к обычному течению жизни.
— И раз он уже убрал подельника, это говорит о том, что он дергается. Значит, реально может совершить ошибку, которая станет для него роковой, — поддержал друга Кирилл.
— Ну хорошо, — принял ответ Константинов. — А если он уже ускакал в другую страну? Что тогда делать будем?
— Все корпоративные квартиры под наблюдением, — отвечал Кирилл, глядя начальству в глаза. — Мы уже разослали ориентировки коллегам из других стран и объявили его в розыск. Но я не думаю, что он бежал из страны.
— Отчего же?
— У него семья. Мне кажется, он может попробовать выдернуть их, — несмело проговорил Кирилл, будто сам сомневался в своих словах. — Я до сих пор не могу понять мотив.
— Заладил ты со своим мотивом! — вспылил начальник. — Факты есть, есть куча доказательств того, что это он! Мотив будешь выпытывать, когда поймаешь ублюдка! Что там, кстати, с его семьей?
— Лежаков с Богдановым у них на обыске с ребятами. Мы сейчас тоже отправляемся туда.
— Хорошо. Работаем. Надеюсь, гнида больше никого не прикончит, иначе Правление прикончит нас. И по поводу завтра: чтобы все трое были как штыки!
Зелье жутко воняло. Раньше Маша думала, что самые ужасные запахи — это запахи тухлятины и куриного бульона, которые часами вываривала мама для холодца.
Но нет, запах отвара из кофуку был просто невыносим, затмевая собой все остальные. Даже мощная вытяжка Марка не могла с ним справиться. Благо ждать оставалось недолго. Она уже подготовила несколько пластиковых колб с крышками, которые по дороге домой купила в аптеке, и ждала, когда можно будет выключить плиту.
Бледно-бирюзовые сушеные листья в кипящей воде сначала приобрели форму, чем-то напоминающую лепестки роз. Но теперь вобрали в себя столько влаги, что превратились в бесформенную булькающую массу, похожую на болотную тину.
Запищал таймер, и Маша поспешила снять варево с огня. Процедила его и разлила по колбам. Колбы положила к себе в сумку. Теперь оставалось решить, стоит ли пробовать зелье, или подождать Марка и посоветоваться с ним.
Пока занималась уборкой, честно призналась себе, что все это выглядит крайне глупо. Она же не в сказке, чтобы пить волшебное зелье, исполняющее все твои желания. Побоялась, что Марк будет смеяться над ней, а это было бы больно и крайне неприятно. Так что решила для начала послушать, что скажет он. Вдруг они уже поймали маньяка и тогда, Маше не о чем беспокоится?
— Что за вонь? — раздался за спиной голос Лизы.
Маша обернулась. Оказывается, подруга вернулась не одна, а с Марком. Они оба сморщили носы и удивленно глядели на Машу.
— Эм… Я решила сварить суп в азиатском стиле… в общем, он не получился, — соврала Маша, состроив виноватую мину.
— Обещай, что больше не будешь устраивать кулинарные эксперименты! — выдохнула Лиза и отправилась в гостиную, подальше от ужасного запаха, стоящего на кухне.
Марк же усмехнулся и подошел к Маше, взял ее за подбородок, приподнял голову и нежно коснулся губами ее губ. Он ответила, растворившись в поцелуе, который был нежным и страстным одновременно.
Марк обхватил ее руками за бедра и усадил на кухонную столешницу. Стянул с ее плеча лямку майки и оголил грудь. Прильнул губами к набухшему соску, обвел его языком и нежно прикусил. Маша почувствовала, что между ног стало мокро. Она вся задрожала от возбуждения.
А Марк без предупреждения прыгнул вместе с ней в спальню и повалил на кровать.
— Я соскучился, — прошептал он ей на ушко и потянул вниз резинку штанов.
— Я тоже, — ответила она, задыхаясь от возбуждения. — Ты не злишься?
— За неудачный кулинарный эксперимент? — усмехнулся он. — Нет. Мы пару дней поживём в другом месте. За это время выветрится… я надеюсь.
— В каком другом? — Маша удивленно вскинула брови и уперлась ладонями ему в грудь, останавливая ласки.
— Потом, — улыбнулся он, и глаза его застила кровавая пелена.
Марк мягко отстранил ее руки, и Маша почувствовала, что волны удовольствия накрывают с головой, хотя он еще даже не вошел.
— Нечестно, — прошептала она, откидываясь на подушки. — Это нечестно.