Почти у каждого была своя цена. У Эрнандеса тоже. Кайл научился молчать, ведь если дашь знать, что ты копаешь, автоматически позволишь копать под себя, а ему это было не нужно — всё-таки наличие значка имеет свои преимущества. Компромиссы, шаткое равновесие, где на одной чаше весов твоё дерьмовое прошлое, а на другой — гнилое настоящее твоего напарника. И не только его. Процент за прикрытие наркотраффика получали, как минимум, трое копов его отдела. Как минимум двое крышевали питейные заведения от произвола мелких уличных банд и психов-одиночек. Всё, как раньше, только со значками, табельным оружием и правом на убийство.
— Пересечение Четвёртой улицы и Харкнесс-стрит. Перестрелка,— в рации шипит голос диспетчера.
— Принято.
Виски привычно начинают ныть, а где-то под рёбрами туго закручивается адреналиновая воронка — так было всегда, когда он шёл на дело, ничего не изменилось и теперь. Кайл кладёт переговорное устройство на базу, включает сирену и давит на газ. Где-то там сейчас его брат.
<center>***</center>
— Боже, да почему нельзя ссать ровно?!
Кали пытается думать об отвлеченном, стоя на коленках с тряпкой в мужском сортире. С тех пор как она просрочила выплату, «Лас Кобрас» подняли процент. Приходилось экономить на персонале.
«Голова отдельно, руки-ноги отдельно». Кали мысленно крутит эту фразу на повторе, стараясь лишний раз не открывать рот, чтобы не глотнуть ядовитых испарений мочевины. Под потолком без толку молотит старый вентилятор, видавший, наверное, ещё войну Севера и Юга, но это не помогает ничуть. Ещё эта проклятая жара. Наладить кондиционирование и прочистить приточные системы нет ни денег, ни времени.
Эту святую истину про ноги-руки проповедует Раиса — русская эмигрантка — и её девочки, расположившие на территории бара Кали свой «небольшой бизнес по оказанию интимных услуг», как любит говорить эта деловая до мозга костей сутенёрша. Раиса платит ей аренду исправно — проблем с клиентами у неё нет, а Кали с недавних пор не гнушается любого дополнительного дохода. Однажды все её принципы отошли на задний план перед элементарным желанием не сдохнуть.
Обычно Раиса берёт себе опытных дам с устойчивой психикой или нимфоманок, готовых залезть на любой сук даже бесплатно, но иной раз очередную новенькую охватывал такой экзистенциальный срыв, что будь здоров, и тогда это «голова отдельно, руки-ноги отдельно» заставляло юных гетер всплывать из бездны отчаяния. Кали этот способ усвоила.
Самовнушение работало, когда она натягивала повыше резиновые перчатки, чтобы отмыть с пола блевотину или вычистить с дивана ошмётки ссохшейся спермы. Оно работало, когда Кали выгружала из пикапа тяжеленные ящики с пойлом или надевала каблуки и узкие, как колготки, джинсы, чтобы заменить барменшу, которую «наугощали» до поросячьего визга. Оно работало, когда от перетаскивания до ближайшей канавы вусмерть пьяных посетителей у неё одновременно болели низ живота, спина и ноги, когда бессонница, которая донимала Кали после сильного переутомления, забирала у неё драгоценные часы отдыха. Оно подводило её лишь тогда, когда Диего Гарсия, глава «Лас Кобрас», приходил лично забирать у неё «дань».
<i>«Твой папаша велел передать, чтобы на его похоронах крутили Нэнси Синатру». </i>
Он приходил лично всякий раз, когда Кали где-то, по его мнению, накосячила. Он приходил, чтобы передать ей привет от отца и напомнить, что его жизнь в тюрьме зависит от того, как хорошо она себя ведёт. Он уходил, а его сопровождающие — те ещё отбитые ублюдки — ещё долго тусовались в вип-зоне, закидывались выпивкой и пользовали девочек Раисы, не собираясь платить ни за то, ни за другое.
Её отец, Эмилио Рейес, широко известный в узких кругах карточный игрок, прежде чем отправиться в тюрьму, оставил дочери внушительное наследство. Двести пятьдесят тысяч долга перед самим Франко — главой мексиканского наркокартеля, контролирующего печально знаменитый «Золотой путь» и несколько южных штатов по ту сторону Залива. Кали понятия не имела, где отец мог пересечься с фигурой такого уровня, но предполагала, что в Вегасе. Отец часто ездил туда «на заработки». Помимо долга Эмилио оставил ей старый бар, в котором раньше был самый крупный игорный дом в городе, пока его не накрыл внезапный рейд. В Калифорнии, в отличие от Невады, игорный бизнес под запретом. Разрешение у Рейеса было только на продажу алкоголя, за всё остальное ему дали пятнадцать лет. Интересы Франко на этой земле представлял Гарсия и его «Лас Кобрас». Кали познакомилась с ними в тот самый день, когда упекли отца, и в тот же самый день она услышала главный девиз наркобарона — «Франко не прощает долги».