Хайнеманн закрыл папку и посмотрел на Хэрригана, старательно сохраняя спокойствие.
— Ваше положение, Хэрриган, зависит от моего вмешательства. Если о ваших действиях узнает руководство, оно обвинит вас в смерти детектива Арчулеты и на время отстранит от работы.
Дерьмо, подумал Пилгрим. Строит из себя умника. Шеф не захочет предпринимать действий, которые могут привести к нежелательной огласки. По крайней мере, пока у него есть надежда получить пост мэра. А мерзавец Хайнеманн не посмеет самостоятельно принять решение, если только его не подтолкнут к этому. Похоже, Хэрриган получит короткую передышку. Только бы Майк придержал свой темперамент!
— Могу вас уверить, — продолжал официальным тоном Хайнеманн, — что сумеем пресечь эти ваши ковбойские проделки и возмутительное игнорирование приказов. Ни один мой подчиненный не должен вмешиваться в действия оперативной группы ФБР, возглавляемой агентом Кизом. Ни один. — Он помолчал. — Вы свободны.
Они уже повернулись, чтобы выйти, когда Хайнеманн произнес:
— Майк!
Хэрриган остановился. Пилгрим напрягся. Что еще? Хайнеманн глубоко вздохнул, обошел стол, приблизился к Хэрригану, взял его за руку и отвел в сторону.
— Ты должен меня понять, Майк, — сказал он. — Я оказался под огнем. Управление обстреливают со всех сторон. Городской Совет, мэр, пресса. Могут полететь головы. Мы нуждаемся в помощи федеральной службы, Майк. Мы не сможем выиграть этот бой без них.
Хэрриган смотрел на него и молчал.
— Ты наш лучший детектив. Ты лучший детектив из всех, кого я знаю! — продолжал примирительно Хайнеманн. — И ты нужен мне с твоей командой, я вовсе не хочу, чтобы ты действовал в одиночку. Поверь, если мы будем держаться вместе, мы выиграем.
Хэрриган смотрел на Хайнеманна и не мог понять, как произошло, что хороший полицейский так быстро превратился в трусливого бюрократа, пытающегося лавировать между всеми и озабоченного только одним: как бы сохранить свое благополучие.
— Было время, Фил, — начал Хэрриган и не договорил. Хайнеманн предал своих лучших друзей, стал продажным политиком. Бесполезно ему напоминать, каким он был. Теперь он другой. Хэрриган повернулся и молча отворил дверь.
Думая каждый о своем, они спустились в холл. Пилгрим первым нарушил молчание.
— Они не отстранят нас! Это дело полиции. Мы найдем убийцу Дэнни!
Хэрриган не мог больше сдерживаться.
— Мы с ним вместе провели пятнадцать лет на этих проклятых улицах! Убийца должен быть наказан! Я доведу дело до конца!
Когда они вошли в лифт, Пилгрим сказал:
Если найдешь этого негодяя, всади в него пулю и от меня.
Пилгрим знал, что Хэрриган теперь не отступит, а Хэрриган верил, что Пилгрим сделает для него все, что в его силах, и даже больше.
В вестибюле они неожиданно увидели Киза, идущего к лестнице. Скорее бы убраться отсюда, подумал Пилгрим и поспешил покинуть здание.
В этот момент Хэрриган сгреб Киза в охапку и хорошенько двинул об стенку. Из папки, которую тот держал в руках, посыпались бумаги. Киз был явно напуган и крайне удивлен.
— Слушай, ты! — проговорил Хэрриган, еле сдерживая себя. — Мне наплевать на то, кто ты такой. Что ты все кружишься вокруг убитого? Теперь это мое личное дело!
— Вы понятия не имеете, против кого идете, — сказал Киз как можно спокойнее. — Я вас предупредил.
Хэрриган вновь шарахнул его о стену.
— Нет, — произнес он, — это ты не знаешь, против кого идешь. Это я тебя предупреждаю: убирайся с моего пути!
Хэрриган ушел, прежде чем фэбээровец опомнился. Он должен был уйти быстро. Останься он дольше — и могло случиться всякое.
Гарбер и еще один человек из команды Киза были свидетелями последних секунд столкновения. Гарбер посмотрел вопрошающим взглядом на шефа. Киз понимал, что Хэрриган поставил себя в уязвимое положение и его можно привлечь к ответственности. Однако на это требовалось время. Нужно было подать рапорт, собрать свидетельские показания. Времени у него не хватало. Слишком высока была ставка.
— Пусть убирается, — неохотно проговорил Киз. Когда Хэрриган проходил мимо мониторов, расположенных на посту охраны, он заметил Леону Кэнтрелл и Джерри Лэмберта. Должно быть, они видели все, что случилось. Глупо, подумал он, сердясь на себя. Очень глупо. Он подошел к ним и сказал: