Мои попытки встать на ноги приводят к тому, что я поднимаю клубы пыли, которая лезет в глаза, нос, рот, попадает в горло и легкие, и я чуть не задыхаюсь. Я стискиваю зубы и пытаюсь дышать сквозь них как через фильтр в этой удушающей атмосфере.
Глядя вверх, на освещенное лунным светом отверстие, я качаюсь словно в дурмане, и мне нужно приложить усилия, чтобы держаться прямо и не упасть. Отверстие слишком высоко, и даже с кучи камней я не могу до него дотянуться.
На земле лежит факел, который, видимо, упал вместе со мной. Он дает мало света, и все, что находится на некотором расстоянии от меня, скрыто полной темнотой. Я должна поддержать огонь.
Я делаю шаг и чувствую: что-то движется под ногой. Я смотрю вниз и застываю на месте.
Я наступила на змею.
Змея выскальзывает из-под ноги, а я случайно снова наступаю на нее — прямо на шею.
Она выкручивается и, как хлыстом, стегает меня по ноге своим извивающимся телом. Я чувствую, что она снова вырывается, и перемещаю ногу, надавливая все сильнее, пытаясь держать носок ботинка ближе к голове, чтобы змея не ужалила.
Я не знаю, что делать. Не могу пошевелиться, не могу достать факел или нагнуться и взять камень. Страх холодит мою кровь. Мне дурно, и нога, давящая на змею, начинает неметь.
— Она просто ушла из-за стола, — говорит леди Уортон своему мужу, фон Райху и Фуаду, мажордому шейха.
Фредерик Селус подходит к ним в тот момент, когда она произносит эту фразу.
— В каком направлении ушла мисс Блай? — спрашивает он.
Леди Уортон неопределенно машет в сторону задней части шатра:
— Я не знаю, не обратила внимания.
— Может быть, она вернулась на катер? Кто-нибудь выяснял это? — продолжает задавать вопросы Селус.
Все гости, за исключением нашей группы с «Виктории», ушли из шатра, и большинство из них вернулись на свои катера.
— Да, — сообщает мажордом, — я посылал слугу. Она не приходила. И никто не видел ее поблизости. Мне сказали, что она разговаривала со смотрителем на площадке. Я посылал к нему человека, чтобы узнать, не сообщала ли она чего-то такого, что может указывать на ее место нахождения.
Лорд Уортон хмыкает:
— Честно говоря, я бы не расстраивался, если бы она отстала от парохода.
— Она совершает кругосветное… — пытается напомнить фон Райх.
— К черту все это! От нее одни неприятности. Постоянно заводит разговоры о том, что случилось на рынке.
Фредерик Селус сдержанно улыбается лорду Уортону:
— Думаю, что мы в первую очередь должны побеспокоиться о том, чтобы с ней ничего не произошло.
— Конечно, — отвечает леди Уортон. — Это само собой разумеется. Хотя я разделяю твое отношение к ней, — обращается она к своему мужу. — Что за глупость уйти, когда наш катер должен доставить нас обратно в Порт-Саид.
— Какие принимаются меры, чтобы найти мисс Блай? — спрашивает Селус мажордома.
— Я отправил слуг осмотреть местность. Помимо темноты проблема в том, что здесь очень опасно ходить. Грабители вырыли много ям в поисках сокровищ, иногда до самых погребальных камер.
— Эти ямы каким-то образом отмечены?
— Лишь немногие обнесены ограждением, потому что невозможно поспеть за действиями тех, кто охотится за сокровищами фараонов. Здесь вырыты сотни ям. Грабители часто прикрывают их, чтобы они не бросались в глаза.
— Расхитители гробниц работают ночью? — уточняет фон Райх.
— Да.
— Мисс Блай, наверное, могла натолкнуться на них?
— Всякое возможно. Она могла просто уйти далеко от лагеря и не найти обратной дороги. И, кроме двуногих, по ночам здесь бродят более опасные создания. Стаи львов и шакалов…
— И наверное, людских шакалов, — добавляет Селус. — Насколько активны махдисты в этих местах?
— Фанатики в Египте повсюду, где есть песок.
Селус кивает на охрану, которая, кажется, занята лишь тем, что чешет языки и курит.
— Вы говорите, что посылали слуг на поиски девушки. А этих удалых молодцов вы не можете послать на подмогу?
Мажордом улыбается с притворным сочувствием:
— Кроме них, у его высочества есть много других людей.
Она вырвалась.
Господи, змея ускользнула из-под моей ноги!
Я не осмеливаюсь сделать и шага, но я так трясусь, что змея может воспринять это как нападение.