- Скажите свидетель, у Евы Александровны это с рождения? – видно, как внимательно слушает судья, ему интересно.
- Э-ээм, нет! Ева приобрела эти черты характера около семи лет назад, когда упала с коня и стала инвалидом. Вы представьте – юная красивая и общительная девочка пятнадцати лет в одночасье становится инвалидом, ей приходится на длительное время покинуть общество своих сверстников, из друзей остается только Павел Зябликов, который отстает в умственном развитии… а после того, как ее не могут вылечить до конца, ее самооценка падает до нуля. Естественно Ева начинает сторониться людей, избегать общения со сверстниками, считая себя чуть ли не прокаженной. У нее со временем начинает развиваться антропофобия – человекобоязнь, которая сопровождается компульсивным поведением. Это навязчивые движения, приобретающими для пациентки защитный характер. Например, укрываться длинными волосами, чтоб не видеть чужих взглядов, опускать взгляд в пол, приподнимать плечи, чтоб казаться меньше. Уж поверьте, мизантроп и антропофоб никогда не будет заниматься заигрываниями, для них булку хлеба купить в магазине и то проблема. У Евы за прошедшие шесть лет сложился очень узкий круг общения, она до того научилась абстрагироваться от толпы, что не замечала уже никого вокруг, кроме необходимых людей, например, педагогов. Остальных для нее просто не существовало. Даже я смог пробиться в ее окружение только тогда, когда погиб отец Евы. Тогда ей понадобилась поддержка, усиленная стрессом. У меня имеются видео, где видно, как Ева бредет сквозь толпу, совершенно никого не замечая.
- Нет, видео не понадобится, я и так вижу, что вы правы. Потерпевшая чересчур спокойна, не отвечает на выпады противоположной стороны. Другая бы на ее месте уже скандал учинила. Спасибо за пояснения, у меня только один вопрос. Вы говорили, что Ева прячется за волосами, но у нее не очень длинные волосы. Как такое возможно?
- На этот вопрос мы вместо ответа предлагаем посмотреть одно весьма интересное видео, в котором ясно видно, куда подевались роскошные волосы прекрасной Евы! – снова встал прокурор, вертя в руках блестящий диск в целлофановой упаковке. Со стороны оппонентов послышались встревоженные возгласы и возня.
Поставили видео, шум затих, я тронула Тима за локоть, отрывая его взгляд от экрана телевизора:
- Ты чего наговорил на меня сейчас? Я что, психически больная?
- Ева, так нужно, дома объясню… сиди тихо, как и сидела… - прошептал он мне в ответ. Я тоже уставилась в экран, там было видно, как банкир разбил стакан об стену, как я стояла вся, сжавшись от неловкости, теребя в руках ремешок от сумочки.
Через полчаса судья собрался удалиться для вынесения приговора, я вздохнула с облегчением, неприятное мероприятие подходило к концу. Еще немного, и мы поедем домой, может Тим снова приготовит мне ванну с мыльной пеной…
- Подсудимый, Вам предоставляется последнее слово. Желаете сказать что-нибудь? – обратился судья к банкиру. Тот кряхтя поднялся, поправил костюм и посмотрел в мою сторону. У меня мурашки побежали вдоль позвоночника, какое-то нехорошее предчувствие появилось.
- Да, Ваша честь. Я раскаиваюсь, и хочу извиниться перед Евой, за своих охранников, за себя… Ева, я не буду больше преследовать тебя, живи спокойно. За твои вещи и документы я выплачу компенсацию, коня тоже оставлю в покое, он твой…
Я усмехнулась. Конь мой! Да он и так мой был! Стоило мне умереть и воскреснуть, чтоб до Сироткина это дошло. Ну хоть в покое меня оставит, и на том спасибо, спокойно выношу и рожу своего малыша, не оглядываясь по сторонам от испуга, что снова начнется стрельба. Я посмотрела на банкира. Тот смотрел на меня так, будто и правда сожалел обо всем, какая-то тоска была в его взгляде. Потом вздохнул и проговорил: