— Дэвид, я же сейчас сплю? — спросил я, не отрывая взгляда от Альмы.
— А у тебя есть еще какие-то варианты?
— Ну не знаю, может, я в коме… или обдолбался каким-то галлюциногенном.
— Не припомню что-то за тобой таких увлечений.
— Кристен, — тихо произнес я, вглядываясь в разноцветные глаза маленькой Альмы, — она же сейчас где-то там…
— Ага. И наверняка ждет момента, чтобы выпустить тебе кишки.
— Тогда почему она еще этого не сделала? Ведь лучше же момента не найти… я же сплю, я беззащитен.
— Значит, ей что-то еще от тебя надо. Не пытайся ее понять, она ж сумасшедшая.
— Она же меня… вырубила… электрошокером. Почему я тогда вижу сон? Я ведь должен быть без сознания.
— Очевидно, ты так давно не спал, что уже успел прийти в сознание… только вот задрых тут же.
— Хм… да, это имеет смысл. Но мне… мне нужно как-то проснуться, нужно довести дело до конца…
— Проснешься, как закончишь все здесь, — Дэвид кивнул на держащую меня за руку Альму.
— Ты убил меня, — произнесла девочка, словно с подачи Дэвида, — ты убийца.
— Нет, я не убийца, Альма, — я замялся, неуверенный в том, что сказал. — То есть да, я, конечно, убивал… и да, я убийца… но ты же помнишь, как тогда все вышло.
— Да, ты убил меня, — спокойным голосом повторила Альма.
— Нет. Это ты убила мою мать… и меня бы убила… если бы я не среагировал. Я знаю, ты была ребенком и успела прожить всего одиннадцать лет, прежде чем я лишил тебя жизни… но так уж вышло, никто не виноват. И ты, и я… мы оба оказались не в том месте и не в то время, так уж случилось. Понимаешь?
Девочка вдруг радостно заулыбалась и закивала, будто я рассказал ей добрую сказку, а не причину ее смерти в столь раннем возрасте. Следом она отпустила мою руку и побежала к берегу.
— Ну что, теперь ты готов? — Дэвид посмотрел вслед Альме.
— Да… думаю, да.
— Теперь знаешь, что делать?
— Знаю. Теперь я все знаю.
Глава 8
Сон — удивительная способность человеческого организма. Способность, которая к тому же, в определенной степени, все еще остается не до конца исследованной. За все время нашего бодрствования мы получаем множество разрозненной информации, которая маленькими кусочками цепляется где-то у нас в мозге. Под конец дня может казаться, что вся эта бесконечная информация не имеет никакого смысла, что это лишь осколки чего-то большего и потому этих крупиц недостаточно для создания полной картины познанного за время бодрствования. Но стоит нам позволить себе отдохнуть, заснуть на какое-то время, как наш трудолюбивый мозг тут же начинает раскладывать все по полочкам. Каждая наиважнейшая и каждая бесполезнейшая детали находят свое место в общей картине. Все то, что раньше не имело смысла, теперь его обретает. Все то, что казалось бесполезным, находит себе применение.
И пускай после очередного разряда электричества я проспал, возможно, не более двадцати минут, мой мозг успел сделать все возможное, для того чтобы привести мои мысли в порядок. Произошла перезагрузка моего разума, и теперь все встало на свои места.
Очнувшись и все еще не открывая глаз, первым делом я услышал плач. Отчаянный женский плач и всхлипывающие звуки где-то справа от меня. Я осторожно повернул голову и раскрыл глаза. Сначала передо мной возник неясный подергивающийся силуэт, затем я разглядел очертания человека и в конечном итоге я узнал Кристен Беннет. Посрывав с себя латексные перчатки и бросив их на пол, она сидела в темном углу, обхватив колени руками, и душераздирающе рыдала, будто все беды человечества свалились на нее в один миг.
— Прости меня, — было первым, что я произнес после возвращения в сознание.
— Что? — сквозь горькие слезы процедила она. — Ты… ты сказал… что я… я не… больна и не… не животное.
— Я знаю, — успокаивающим голосом отозвался я, — прости, я не хотел тебя так называть. Просто я устал… я давно не спал. Я был зол, прости. Я не думал, что говорил.
— Ты лжешь! — отчаянно взревела она, хватаясь за электрошокер и направляя его в мою сторону. — Ты хочешь меня убить, я знаю!
От той самоуверенной змеи, хвастающейся каждым своим искусным убийством, не осталось и следа. Прежняя Кристен будто испарилась и на ее место пришла другая, сломленная пополам, внутренне разорванная на части. Нынешняя Кристен являлась полным антиподом предыдущей, она казалась абсолютно беззащитной и жалкой.