– Я – Джулия Октавия, очень приятно, – буднично представилась, думая, как бы лучше забрать у него шлем, чтобы не уронить сапоги и кожаный доспех. – Ты не мог бы отнести меч Алвору? А то мне надо в лавку заглянуть.
– Ты идешь в «Ривервудский торговец?» – подозрительно оживился Свен.
– Ну, да… А здесь есть еще какая-то лавка? – я с сомнением осмотрела улицу, но заметила только вывеску таверны поодаль.
– Нет, больше никаких, – парень внезапно засмущался. – Может, и ты мне сможешь помочь?
Это предложение из его уст прозвучало неоднозначно, но я все равно заинтересовалась.
– Да есть у нас тут один эльф, из босмеров – Фендал, увивается за Камиллой Валерией. Думает, что такая девушка, как она, обратит на него внимание… – видимо, Свен начал свою историю издалека.
– И причем тут я?
– Ты не могла бы… – парень достал из кармана меховой жилетки сложенный пополам пергамент и протянул мне. – Передай ей эту записку и скажи, что это от него. Я тут набросал несколько строк. Ты человек новый и тебя никто не заподозрит, а я бы поделился с тобой монетами, которые получаю на работе…
Призадумалась: монеты это хорошо, особенно в моём бедственном положении.
– Давай сюда свою записку, – согласно кивнула я. – Где живёт твоя девушка?
Щёки Свена вспыхнули.
– Вместе с братом Луканом. Вот здесь, рядом. В «Ривервудском торговце».
– Положи записку в шлем, а меч мой возьми и передай Алвору. Только скажи, что это от меня, – боязливо покосилась в сторону кузни, где всё ещё разворачивалась семейная драма, хоть и несколько тише. – Впрочем, нет, не говори.
На том мы с ним и разошлись, сделав вид, что никогда не встречались.
Я бедром толкнула дверь лавки, и боком протиснулась внутрь с охапкой товара. Меня встретил ласковый свет очага, над которым в котелке кипело довольно приятно пахнущее варево, напомнившее мне томатный суп своими сладковатыми нотками. Справа, за стойкой, с разложенной на ней утварью – от стрел до камней душ стоял имперец в богатой красной рубахе. Молодой смуглый кареглазый нибенеец среднего роста был весьма увлечён горячим спором со своей сестрой. Похоже, каждую семью Ривервуда раздирают внутренние противоречия!
– Ну, кто-то же должен что-то сделать! – возмущённо выкрикнула юная девушка.
Вот она была по-настоящему красива. Стало понятно, почему за ней и эльфы увиваются. Лицо с изящными чертами, подчёркнутые тенями томные глаза, яркий, но не вызывающий макияж, блестящие темные волосы. Мне вдруг стало стыдно за моё «воронье гнездо». Одетая в простое крестьянское платье, девушка держалась с гордым достоинством, как имперская аристократка.
– Я сказал – нет! – строго ответил ей брат. – Никаких авантюр, никаких погонь за ворами! Ой! – он спохватился, заметив меня. – У нас покупатель! Добро пожаловать!
– Я, скорее, продавец, – выдала я, слегка улыбнувшись, в то время как торговец Лукан продемонстрировал в ослепляющей улыбке свои ровные белые зубы. – Тут Фендал передал письмо для вас. Оно в шлеме.
Я кивнула Камилле, указывая на лежащий сверху предмет имперского обмундирования.
– От Фендала? Странно! Спасибо! – девушка выудила пергамент и раскрыла его, но вскоре её лицо потемнело. – Что?! Если этот длинноухий придурок и впрямь мнит себя выше других… Передай Фендалу, пусть больше ко мне не подходит!
Камилла скомкала записку и швырнула её в пламя. Интересно, что хоть там Свен написал?
Я вывалила доспех на прилавок.
– Сколько дадите мне за эти доспехи?
– Тридцать, – бегло взглянул Лукан. – Поношенные, видно.
– Однако не поврежденные. Думаю, они стоят чуть дороже, – со мной-то не с нордами, я деньги считать умею.
– Тридцать пять, – устало согласился лавочник.
– Скажите, а вы имеете дела с вооруженными группировками бандитов? Или все ваши чудесные вещицы достаются только честным пилигримам?
Имперец побледнел.
– Пятьдесят, и не септимом больше! – он выкинул мне на прилавок кожаный кошелек. – Надеюсь, моё дело из-за вас не прогорит!
– Не беспокойтесь, я буду нема, как рыба-убийца, – пообещала я, забирая увесистый кошель со своим первым не очень честным заработком. В нём мелодичной кантатой переливался звон септимов, а песнь наполненного золотишком кошелька, как известно, самая приятная музыка для чутких ушей любого имперца.
***
Когда по прибытию в дом, обнаружила свои цветы, аккуратно разложенные на подоконнике, слегка подсохшими, стало ясно, что медлить больше не имеет смысла. Либо я как можно быстрее выясню, кому можно это продать, или где сварить зелье, либо моя добыча пропадет впустую.
– Красивые цветочки! – за складыванием ингредиентов в рюкзак меня застала Дорти.
Она присела на стул неподалеку и принялась наблюдать, шаркая ногами по полу.
– Надеюсь, ещё и полезные, – вздохнула, откладывая в сторону ещё один испорченный горноцвет.
– Оргнар в таверне зелья из таких же варит, – поведала девочка.
– Какой Оргнар? – заинтересовалась я, подняв голову.
– Он трактирщик в «Спящем Великане», у них там есть «раболатория», – последнее слово Дорти выговорила по слогам.
– Что?! – я подскочила на месте. – Дорти, ты даже не представляешь, как сильно ты меня выручила!
– Правда? – счастливо улыбнулась девчушка. Я сгребла всё в рюкзак, и еле удержалась от того, чтобы обнять дочку Алвора.
– За мной должок! – выбегая из дома, крикнула ей и устремилась в таверну. На улице едва не споткнулась о курицу, меня набегу облаяла серая дворняга довольно свирепого вида, но это стало неважно. Показался чем-то незначительным инцидент, когда на пороге «Спящего Великана» меня обматерил какой-то плюгавый пьянчуга в драной одежде. Я ворвалась в прямоугольный зал, тускло освещенный тлеющим очагом. Меня окружил запах жареного мяса, и оглушил пронзительный крик.
– Оргнар! – то кричала хозяйка трактира. – Эль заканчивается!
Ну и голосина у неё, истинно командирский, как у имперского центуриона! Я сразу стала выискивать глазами того, к кому она обращается.
– Да слышу я, – отозвался, вынырнув из-за стойки трактирщика слева, рослый немолодой мужчина. Он улыбнулся, встопорщив густые светлые усы. Я остановилась перед стойкой, некстати вспомнив про Эстора. Как бы узнать, жив он или…
– Хотите выпить? – повернулся ко мне Оргнар.
– Да, – ответила и отрицательно покачала головой, вызвав недоумение у трактирщика. – Можно поработать за вашим алхимическим столом?
– Если умеешь, то почему нет. Только убирай за собой.
Я решила благоразумно не поднимать вопрос о стоимости аренды, спросила только о том, что действительно важно.
– А флаконы для зелий у вас в продаже имеются? – не в пустую же бутылку из-под эля наливать, в самом деле.
– Есть немного, – Оргнар наклонился, пошарил под стойкой и показал маленький пустой флакончик. Если туда налить зелье, то получится всего один небольшой глоток – самое минимальное количество необходимое для получения явного алхимического эффекта.
– Два септима штука, – сразу набил цену норд.
Я пересчитала в уме свои скромные пожитки.
«Пятьдесят четыре минус двадцать…» – результат не обрадовал.
– А что вы думаете насчёт честного обмена склянок на цветы? – я достала рюкзак из-за спины и продемонстрировала товар.
Оргнар угрюмо рассмотрел соцветия с поникшими головками.
– Голубой есть? – спросил он.
– Да, вот, почти тридцать штук, – понятное дело, ему нужно было самое ценное.
– Давай все в обмен на десять флаконов.
– Двенадцать! – не согласилась я.
– Ну, хорошо, будь по-твоему, – двенадцать прозрачных флакончиков легли на стойку в ровный ряд, только весь желанный горноцвет для изучения ушёл безвозвратно.
– Ты же знаешь, что целебное зелье получается из пшеницы и голубого лютика, – со знанием дела отсалютовал Оргнар, собирая мои цветы с прилавка.
– Разумеется, – с чувством собственного достоинства соврала, приступив к работе.
Счастливее сегодня меня ничего не могло сделать. За уставленным колбами круглым столом, зажгла горелку, залила воды в перегонный куб и добавила туда измельчённые в ступке лепестки лилового горноцвета, смешав их с соцветием чертополоха. Я знала свойства чертополоха, а значит, нужно было начинать изучение местных трав, опираясь на то, что мне уже известно. Слабое снадобье зеленоватого оттенка, придающее сопротивление холоду, начало по капле заполнять крошечную склянку. Стало быть, лиловый горноцвет тоже даёт подобный эффект. Интересно… Куда бы это записать? Мне срочно нужен полевой дневник! Ну, или пергамент.