– Я туда не пойду! – категорично заявила, издалека наблюдая за размеренным перемещением чудовищ вдоль пологого илистого берега.
– Придется, – пожав плечами, Эрандур передал мне шлем Брата Бури и поудобнее схватил топор. – Не волнуйся, сейчас я расчищу тебе путь.
– Мой герой, – пробормотала я ему вслед и опасливо пошла за другом, ощущая, как сердце из груди рвется от ужаса и волнения. Само собой, грязекрабы никогда никому не причиняли неудобств, кроме меня.
Я решила издали насладиться боем. Смотрела, как стальной топор в руке Эрандура взмывает вверх и опускается на панцири чудовищ. От озерца доносился треск ломающихся панцирей, а мне с каждый ударом жреца становилось спокойнее.
Внизу над водой реяли синие стрекозы. Я присела на освобожденный от монстров берег и зачерпнула горсть воды. Утолила жажду, не гнушаясь болотного аромата, а Эрандур опустился рядом и попросил, протягивая руку:
– Дай мне кинжал.
– Зачем? – вздрогнула я, недоуменно глядя на него.
– Бриться буду, – он всмотрелся в своё нечёткое отражение в водной глади.
Я снова почесала голову, достала из-за пояса кинжал и отдала жрецу. Стало до горечи грустно расставаться со своей неказистой причёской и его, уже ставшей родной, пепельной гривой, что я почувствовала, как слабость начинает давить на плечи. Но не терпеть же противных вшей всю жизнь?! И неизвестно, сколько ещё времени мы будем скитаться в горах…
Эрандур проверил пальцем остроту лезвия, окунул кинжал в воду и принялся избавляться от бороды. Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
– А мне потом поможешь?
– Конечно, – кивнул он.
Отвернувшись, уставилась на своё отражение. Оно было расплывчатым, но получилось разглядеть черты уставшего, еще больше похудевшего лица со шрамами на левой щеке, и спутанные волосы угольного цвета, достающие до плеч. Я прикоснулась к водной глади и отражение растаяло. По озерцу прошла мелкая рябь.
Эрандур уже избавился от бороды и значительно помолодел. Теперь он отсекал пряди волос и складывал рядом, а я с интересом и страхом наблюдала за процессом. И все же для мужчины лишиться волос не так критично. Данмер, побрившись, просто сбросил лет пятьдесят. А что будет со мной после такого пострига?
– Готова? – спросил Эрандур.
Я ответить не смогла, только слабо кивнула и застыла, сидя на берегу. Прохладное мокрое лезвие кинжала коснулось головы, и я почувствовала боль. Это ощущение было слабым, никак несравнимым с укусами вшей, но все равно неприятным, как и осознание происходящего. Я слушала, как лезвие с шуршанием срезает волосы под самый корень. А я ещё смеялась над Белрандом и его лысиной и даже вообразить не могла, что однажды сама стану такой же.
В Нирне есть справедливость. И боги существуют. Только что они преподали мне ценный урок.
Когда Эрандур закончил, сначала я ощутила непривычный холод, потом провела ладонью по шершавой голове и вновь уставилась в водное отражение. Это вообще женщина? Кто взглянул на меня с той стороны?
Закрыв лицо ладонями, не сдержала слез.
– Симпатично, – провыла я, всхлипывая и глотая глупые, совсем неуместные рыдания. В шахте Сидна не плакала, а из-за каких-то волос впала в истерику!
Если бы кто-нибудь сказал мне полгода назад, что останусь лысой, я бы гораздо лучше думала о своём поведении. Волосы-то, конечно, отрастут, но вопрос когда! Пройдет не один месяц прежде, чем я смогу на людях без капюшона показаться! Ворстаг увидит, засмеёт!
– Перестань, – Эрандур присел рядом и попытался оторвать мои ладони от лица. – Это же просто волосы, через некоторое время все вернется. Зато вшей больше нет…
Я что-то промычала, голос превратился в тонкий неразборчивый писк.
– Джулия, я думаю, что ты всё равно красивая, – убедительно и твердо произнес жрец.
– Не надо меня жалеть, – прорыдала я и сквозь пальцы посмотрела на лысого бритого данмера. Непривычно, но не так уж плохо. Уж всяко лучше, чем у меня. Немного обострились черты его лица, и все, а борода и вовсе отрастет за неделю!
– Да? Точно? – хитро прищурился Эрандур, поднимаясь. – Ну, тогда не распускай нюни. Пошли! Я не хочу провести всю жизнь в горах.
***
Пара дней в Пределе стали для меня тем самым отдыхом, о котором я никогда не мечтала. Если бы была возможность, я переместилась бы сейчас к Абессинскому морю на юго-западе Сиродила. Там всегда тепло и песчаные пляжи, прекрасные закаты… Мне так рассказывали, самой там никогда бывать не приходилось.
Здесь же в горах было почти как в Бруме летом. Ветрено, промозгло, солнце то выглядывало, то скрывалось, то с неба сыпалась мелкая морось, то непродолжительный проливной дождь загонял нас с Эрандуром в какую-нибудь пещеру или расщелину. А капли дождя, падающие на обритую голову, действовали, мягко говоря, раздражающе. Вмиг охватывало ощущение, будто меня окатили ледяной водой. Время от времени до ушей долетало пугающее рокочущее эхо, а вдали над вершинами парили едва различимые силуэты драконов.
Я стала молчалива от неуверенности в себе. С ужасом представляла, как зайду в Картвастен, и люди будут тыкать в меня пальцами или смеяться. Жизнь отвечает жестокостью на жестокость, её законы суровы, что мне и довелось испытать на собственной шкуре.
Эрандур, напротив, старался выглядеть более жизнерадостным. Получалось у него это плохо, но, видимо, таким образом жрец делал попытки поднять мой упавший боевой дух. Иногда данмер начинал напевать какой-то мотивчик, порой увлеченно рассказывал о свойствах замеченных нами трав, только я слушала «занимательные» лекции вполуха, глядела на травки потухшим взглядом и без интереса кивала.
На третий день пути на восток, я начала подозревать, что мы слегка сбились с курса. Оно и понятно – бывало, что на пути вставала отвесная скала, через которую никак не перебраться и приходилось идти в обход, а на ночь мы обычно искали укрытие. Хорошо, что погони не было. Либо нас просто еще не нашли.
Вдали над горной грядой блеснули золотом макушки двемерских башен, и у меня чуть сердце не остановилось. Мы что, вернулись в Маркарт?!
– Что это? – указывая пальцем на силуэт башни, ухватилась за Эрандура. Данмер снял шлем, присмотрелся и нахмурился.
– Какой-то двемерский город. Или подъемник.
– Мы же не могли вернуться в Маркарт? Мы же шли на восток!
– Это никак не может быть Маркартом, – уверил меня жрец. – В Пределе много руин, и нордских, и двемерских. Ничего удивительного, что мы наткнулись на одну из них. Лучше обойти стороной, мало ли что там может скрываться.
Он вернул шлем на голову и направился вперед, а я еще раз пригляделась к горам. Действительно, на Маркарт совсем не похоже. Но не успела я облегченно выдохнуть и продолжить путь, как раздался истошный вопль:
– Брат! Помоги!
Я резко повернула голову на звук, увидев худощавого высокого норда с короткой бородой. Одетый в обноски, похожие на тюремную робу, мужчина бежал к нам. Руки его были связаны, а за ним гнались двое. Женщина и мужчина в кожаных бронях и с капюшонами на головах.
Беглец явно принял Эрандура за одного из солдат Ульфрика, а его обращение: «брат» значило лишь то, что и он один из них.
Я вскинула руки, призывая защитные чары, Эрандур выхватил топор, приготовившись к бою.
Когда норд подбежал к нам вплотную, я смогла разглядеть и серые, нездоровые лица преследователей, покрытые то ли язвами, то ли струпьями, и поняла, что атаковать нужно как можно скорее. Их можно было принять за зомби, только очень быстрых и все ещё живых. Я призвала молнию и сбила с ног мужчину. Женщина на миг замешкала, но продолжила бежать.
Норд обогнул нас и встал за спиной Эрандура, затараторив:
– Помогите мне разрезать путы!
– Джулия! – жрец быстро обернулся ко мне, и я выхватила кинжал из-за пояса, принявшись пилить тугую веревку, которая оплетала руки норда. Путы оказались прочнее, чем выглядели, и перерезать их кинжалом было довольно сложно.