– Джулия, тебе плохо?
– А я и не заметила, – прерывисто прошептала в ответ, пытаясь отшутиться. Но друг даже не улыбнулся и руки не убрал, пальцем приподняв веко моего норовящего закрыться глаза.
– Похоже, будто ты отравлена, – вынес вердикт данмер. – Это место убивает тебя…
– Тогда покончим с этим поскорее, – я отпихнула руку друга и направилась в сторону коридора.
Всю дорогу безуспешно пыталась привести себя в чувство, но с каждым шагом все сильнее ощущала, что хочется упасть и остаться лежать на оплетенном корнями полу. Свернуться калачиком, уснуть и больше никогда не подниматься.
В полуобморочном состоянии я косилась на тянущиеся вдоль коридоров трубы, резкие орнаменты и груды камней под ногами. Отворачивалась от вездесущих чаш с ядом, но вонь настойчиво лезла в ноздри.
Прямоугольный зал, до которого мы добрались, покрывали зеленые корни, похожие на гигантских змей. Вдоль стен к потолку колоннами поднимались толстенные трубы. На возвышении, напротив арочного выхода мерцали фурункулы, вросшие в каменную колонну, увенчанную драконьими головами, а возле неё дымились изумрудными струйками четыре плоских круглых чаши. Над одной из них склонился старый босмер, одетый в чёрную робу.
Услышав звук шагов, он повернулся. Острый надменный взгляд резанул по мне. Издали эльф почудился мертвецом, чье лицо-череп, обтянутое смуглой кожей, обрамляли длинные белоснежные волосы. Роба висела на нем, как на скелете.
– Оркендор? – грозно спросил жрец.
Босмер спустился с возвышения и повел носом.
– Чувствуешь её вонь? – спросил он, явно обращаясь к Эрандуру, но при этом глядя на меня. – Аромат пота, страха, скорой смерти…
Эрандур промолчал, а я снова растерла пот рукавом и отчаянно выкрикнула:
– Исцели моего друга!
– Исцелить? – Оркендор с жалостью посмотрел на меня. – Глупая девчонка! Нет исцеления от дара! Ты либо принимаешь его и очищаешься, – он вновь повернулся к жрецу и скривил рот в жуткой улыбке, – либо умираешь в страшных мучениях.
– Я не хочу принимать этот дар, – ответил данмер.
– Ты отказываешься от милости нашего лорда? – лицо Оркендора потемнело, а вместо неприятной улыбки рот изломился в угрожающем оскале. – Тогда убирайся отсюда. Ты не достоин быть среди Одержимых!
– Здесь больше нет Одержимых. Все мертвы, – голос Эрандура пугающе зазвенел ледяной сталью, и надменный тон босмера переменился.
– Мертвы? – бесцветно переспросил Оркендор, возвращаясь к оплетенной колонне. – Я спас этих людей от гибели. Привел в место, указанное лордом Периайтом. Брошенных, слабых, потерявших надежду, ищущих укрытия. А вы хладнокровно убили всех?! – он рывком развернулся. Узкое лицо исказилось от ярости. – Да ещё смеете чего-то требовать?!
Я уже плохо понимала, что творится. Темная мерцающая пелена надвинулась на глаза, а ноги перестали слушаться. Тело будто зависло в воздухе и потеряло способность двигаться. То ли в бреду, то ли наяву я увидела, как Оркендора охватывает насыщенно-фиолетовый переливчатый вихрь, и тот исчезает в крутящихся всполохах.
«Мой дар – это очищение», – прерывистый шепот раздался над ухом, ноги меня не удержали. Змеи-корни кинулись мне в лицо.
Налившиеся металлом мышцы приковало к полу, а в голове загудело. Я приподнялась на локте, чтобы увидеть, что происходит, но утекающее сознание и слабость вернули меня на прохладный, неровный из-за корней пол.
Рядом слышались удары, грохот молний и потрескивание огненных заклятий. Тошнота смешалась со страхом, предчувствием, что как только я потеряю сознание, то уже не смогу очнуться. Я силилась встать, преодолевая головокружение, слепо шаря руками по корням, ища оружие или опору. Перед расплывающимся взором шаталась арка, и я, волоча за собой ослабевшие ноги, чувствовала, что выход где-то позади нее.
За спиной раздался надрывный вопль, превращающийся в сипение:
– Не-ет!..
Не поняв, кто кричал, я в страхе обернулась, но рассеянный взгляд блуждал по потолку, по узлам корней, сросшихся в хитро сплетенную сеть. С них капал смолянистый ядовитый сок.
«Ты видишь, что в этом нет ничего страшного? Очищение – не смерть. Оно позволяет иначе взглянуть внутрь себя, чтобы увидеть, сколько гноя и грязи скопилось в душе. Ты можешь это увидеть в себе, но захочешь ли?»
Эрандур присел рядом, придерживаясь за плечо. С его ладони струился целительный свет. Данмер молча посмотрел на меня, потом куда-то за спину. Уголки его губ дрогнули в слабой улыбке, когда он перестал исцеляться, и пальцы вдруг мягко скользнули по моим шрамам.
Прерывисто выдохнув, я посмотрела на Эрандура в последний раз и закрыла глаза. Но темноте не суждено было проглотить меня без остатка. Губ коснулось странное непривычное тепло, жесткая короткая щетина уколола подбородок.
Настойчивый, напитанный болезненной горечью поцелуй на мгновение привел меня в чувство. Понимая, что происходит, но не открывая глаз, я ногтями впилась в плечи Эрандура, глубоко дыша. Пламя обожгло легкие, взорвалось внутри и засело в гортани сгустком жгучей желчи. Я распахнула глаза, данмер отпрянул в сторону. Теперь получилось ясно увидеть сгоревший рукав его стеганки и ребристые следы ожогов на серой коже, но приступ кашля вынудил меня отползти в сторону и начать отплевываться от тягучей зеленой мокроты.
«Не слишком романтично», – язвительно подумала я, но, кажется, и жрец далеко не из-за бурных чувств целоваться полез. Он просто знал, что застывшая в воздухе руин отрава перестанет убивать меня, если я тоже заболею. А даэдрическая чума очень быстро захватывала организм, будто только это ей и было нужно.
– Прости, не знал, как поступить иначе, – виновато произнёс данмер. – Боялся, что ты погибнешь здесь.
Мне удалось восстановить дыхание и кисло улыбнуться.
– Не извиняйся. Я слышала голос…
Эрандур помрачнел.
– Снова? Какой голос?
– М-м, – я призадумалась, не зная, как описать состояние, слишком близкое к смерти. – Сначала это был шепот, он сказал что-то о даре и очищении. Я решила, что это Оркендор… Кстати, куда он пропал?
– Когда я увидел, что ты падаешь, он внезапно переместился. Оказался у тебя за спиной, не дав мне помочь тебе. Но я не слышал, чтобы он говорил что-то, – жрец встал и обернулся к убитому босмеру. – Может, у него был какой-то артефакт для подобных чар?
– Что-то вроде амулета Пенитус Окулатус?
– Возможно, – Эрандур пожал плечами и направился к Оркендору. – Надо проверить.
Я кивнула и потихоньку побрела к возвышению, чтобы надышаться целебным снадобьем, которое ещё недавно казалось смертельным ядом. Уселась на краю, около ближайшей чаши, наблюдая, как данмер обыскивает предводителя Одержимых.
– Нашел ключ и какой-то амулет. Явно зачарованный. Правда, не уверен, что именно он позволяет перемещаться, – сообщил жрец, вернувшись ко мне. В одной руке он принес от тела топор, а в другой поблескивали находки: большой, размером с ладонь, золотистый ключ на веревке и серебряная подвеска с аметистом, сверкающая красноватым зачарованием.
Я с интересом схватила амулет, сразу надела на шею и вдруг ощутила себя болотным троллем, напялившим шубу императора. Грязная, больная, более того – проклятая даэдра, но всё ещё тянусь к украшениям и золоту. Зачем они мне теперь? Лучше бы узнать, чей голос я слышала, когда чуть не померла.
Заметив мой потухший взгляд, Эрандур спустился с возвышения и прошел сквозь арку, за которой скрылась ведущая на верхний ярус лестница. Справа от нее спряталась незаметная снизу дверь. Я поднялась вслед за данмером и осмотрела зал сверху, пока жрец возился с замочной скважиной. Раздался громкий щелчок и створки раскрылись, впуская нас в небольшую круглую комнату с рычагом в центре.
– Подъемник? – догадалась я.
– Или спусковик, – задумчиво проговорил Эрандур, памятуя о наших приключениях с Мьол в Мзинчалефте. Я печально улыбнулась, вспоминая мою отважную воительницу. Хорошо, что она не видит, в кого я превратилась. Хотелось бы верить, что Мьол сейчас пирует с героями древности в Совнгарде.