– Как думаешь, он работает?
– Не просто так Оркендор хранил ключ от него, – данмер пожал плечами. – Кто знает, с какой целью…
Мы остановились в центре подъемника, и Эрандур сдвинул рычаг. В стенах гулко заскрежетало, и площадка поехала вверх.
– Все-таки подъемник, – пробормотала я.
Когда все остановилось, данмер открыл дверь, ведущую на свободу. Свежий ночной воздух и холод ударили в лицо, и я тут же закашлялась.
– Подумать только, – Эрандур отшатнулся, схватившись за голову. – Я мог бы вытащить тебя и спасти, а вместо этого…
Я выплюнула сгусток вязкой горькой мокроты и вытерла рот рукавом.
– Поехали обратно, – прохрипела, хватаясь за рычаг.
– Чтобы похоронить себя там заживо?
– Да, или попробовать вызвать Периайта и спросить, не пытался ли он о чем-то меня предупредить, – я обнадеживающе улыбнулась, хотя и не поверила в то, что сказала.
Подъемник со скрежетом пополз вниз.
***
У подножия колонны курились едкие испарения, источаемые изумрудно-зеленой загустевшей жижей. Сверху на меня смотрели два небольших каменных дракона, изогнувшие длинные изящные шеи. Сейчас колонна вдруг показалась мне похожей на черный ядовитый цветок.
Я не знала, как обратиться к Периайту и откликнется ли он на зов, после того как мы уничтожили весь его культ, но, закрыв глаза, прислушалась к тьме, что сокрылась внутри меня.
Раньше я никогда не чувствовала метку Обливиона. Пока даэдрический мрак не коснулся меня, она спала, но теперь пробудилась и заставляла кровь кипеть с новой силой. Даже сжигающая легкие чума не могла поколебать мою надежду на то, что только Принц Чумы поможет выбраться из отравленного кошмара.
Вспомнив, как Одержимые стояли у колонны, воздев руки к изображению Периайта, и дышали целебным паром, я набрала полную грудь воздуха и заговорила:
– Лорд Периайт, взываю к тебе!
Колонна оставалась безмолвна и неподвижна. Испарения по-прежнему тянулись вверх, касаясь тонких драконьих язычков и точек выгравированных на камне ноздрей.
Эрандур в ритуале призыва не участвовал – лишь наблюдал за моими неумелыми попытками поговорить с даэдра. Учитывая предыдущий опыт общения с ними, странно, что сейчас у меня возникли проблемы с этим. Прежде вся мгла Обливиона цеплялась ко мне, как репейник.
– Может, нам вместе… – я в замешательстве обернулась к жрецу, но тут же себя оборвала. Стоит ли лезть в его шаткие отношения с Марой, подбивая на очередную встречу с даэдра? Кто знает, может ещё получится вернуть все на свои места?
– Мы оба являемся носителями его «дара». Если бы он хотел ответить, то уже сделал бы это, – Эрандур окинул колонну суровым взглядом и скрестил руки на груди. – Попробуй ещё раз.
Я снова вдохнула пар поглубже, подняла руки к колонне и выдала нараспев:
– Принц Чумы, услышь мой зов! – фраза прозвучала неискренне. Будь я Периайтом, не явилась бы из принципа. – Нет, я так не могу. Это похоже на бред, а не на призыв даэдра!
Эрандур тяжело вздохнул, и из его груди вырвался страшный протяжный хрип.
– Нам надо отдохнуть, – произнёс данмер.
– Верно, – отойдя от колонны, согласилась я. – Найдем спальни, выкинем оттуда трупы и будем спать на настоящих кроватях, пусть и каменных. Представляешь?
– Хорошо, когда можно спокойно выспаться, – одобрительно кивнул жрец, направляясь вниз к спальням.
– Только надо поставить рядом с кроватями одну из чаш, – предложила я, шагая по коридору к башне, откуда можно было спуститься в зал собраний.
– Зачем?
– Ну, а вдруг из-за кашля не получится спать? – когда мы вошли в зал, мой голос разлетелся гулким и невероятно громким эхом по всему амфитеатру.
– Может достаточно налить немного в кубок или тарелку и поставить в изголовье? Чаши слишком громоздкие… – размышлял жрец, пока я осматривала расставленные рядами скамьи и убитых Одержимых, распластавшихся на полу. Заодно подобрала лежащий на скамье стальной меч, принадлежавший одному из зараженных. С добротным клинком в руке почувствовала себя спокойнее.
Сон настиг меня быстро – усталость и болезнь взяли своё, а каменная кровать, накрытая соломой и звериными шкурами, казалась мягкой и необычайно удобной. Организм ещё пытался сопротивляться даэдрической хвори, но разум подсказывал, что это бесполезно. Без Периайта ничего не получится.
Сквозь стены пробивалось непрерывное гудение и скрежет металла. Звуки раздавались из глубины, но казалось, что они совсем рядом. Они просачивались в мой сон, силясь его разрушить.
Я открыла глаза, увидев необычайно яркий свет, заполнивший все вокруг. Перед кроватью стоял маленький призрак злокрыса. Он встал на задние лапки и подозвал меня к себе, мерно кивая головой. Я подползла к нему по кровати, пошатываясь и не понимая, что происходит. Сон это или горячечный бред, вызванный чумой? Дышать всё ещё было тяжело.
«Чувствуешь, как пламя пожирает тьму, что ты впустила в себя? Тебе больно?»
Вновь услышав своего незримого собеседника, больше перепугалась, чем обрадовалась.
– Периайт? – в сомнениях спросила я. Повернулась к Эрандуру и увидела, что он спит. Сон данмера был беспокойным. Он метался на кровати, а на его лбу блестела испарина. Хотелось разбудить его, чтобы прервать кошмар, но я с ужасом осознала, что не могу сдвинуться с места.
«Не пытайся помочь ему. Ты должна увидеть то, что внутри тебя. Что ты видишь?»
– Кровь, – без запинки ответила, ощущая во рту мерзкий металлический привкус.
«Кровь присутствует в каждом человеке и мере. Кровь и плоть есть даже у богов и даэдра!»
– Метку Обливиона?
«Какая она? Она болит? Она гниет?»
– Она… растет. С каждым днем всё больше, всё сильнее. Я должна избавиться от неё!
«Или принять себя, принять метку и тоже стать сильнее? Зачем избавляться от того, что является частью тебя?»
– Но разве не она толкает меня на плохие поступки, на связь с даэдра… с такими, как ты, – я с недоверием взглянула на призрачного злокрыса, стоящего на задних лапках у изножья кровати.
«Очищение не есть избавление. Очищение – это шанс. Шанс взглянуть на вещи иначе. Ты видишь, как страдает твой друг, и испытываешь те же чувства, но что если бы на его месте оказался кто-то другой?»
– Толфгар? – холодея, произнесла я. – Но их нельзя сравнивать, ведь Эрандур…
«…совершил гораздо больше зла, чем Толфгар, но ты этого не видишь».
– Помню, что Клавикус Вайл говорил о том же, что Вермина твердила мне об этом. Да и он сам не слишком скрывал от меня своё прошлое.
«Так или иначе, я оставлю выбор за тобой. Вы можете остаться здесь и прекратить игру. Тем самым, вы оба заслужите очищение, в качестве моих Одержимых. Вы проживете достаточно долго, чтобы дождаться той минуты, когда я призову вас для очищения всего Нирна…»
– Разве мы уже не являемся твоими слугами, если заболели чумой?
«Чума не делает вас Одержимыми. Ваши души принадлежат тем, кому вы их пообещали».
– А если мы откажемся? – сердце тревожно замерло в груди.
«Вам обоим придется идти до конца», – призрачный зверек замер в ожидании ответа, повернув ко мне острую мордочку.
– Но мы же уничтожили твой культ, разве ты не должен злиться?
«Оркендор предал меня, полагая свою волю моей. Возгордился тем, что Одержимые слепо следовали за ним. Его нужно было убить. Именно за это я дарую вам право выбора».
– Значит, мы уже совершили очищение в некотором смысле, – протянула я, обернувшись к мечущемуся в горячке Эрандуру.
Закончить игру, остаться здесь и вечно болеть даэдрической чумой. Остальные даэдра и боги нас уже не достанут, а мы с Эрандуром будем вместе.
А что ждет нас за пределами этих руин?
Развалины нашей со жрецом жизни?
После гибели Мьол, у меня не осталось никого, кроме него. У него уже давно не осталось ничего, кроме собственных кошмаров. Там, за стенами пристанища Одержимых только холодный горный воздух, голодные хищники и яростные драконы. Сможет ли довакин одолеть их? А мне-то какая разница? Я здесь, больная, измученная и уставшая от всего. Что я оставлю за Пределом, если соглашусь?