– Можно, – пожал плечами Эрандур.
– Что?! Какие «перегонки?» Давайте, не будем ехать слишком быстро! – паниковала я, не зная, за что ухватиться на шаткой лошадиной спине. Животное топталось, в нетерпении рыло копытом грязь и выдыхало из ноздрей клубы пара.
– Догоняйте! – Мьол ударила лошадь пятками, а Эрандур пустил нашу галопом, ударив по бокам тяжелыми сапогами.
– Держись! – предостерёг меня жрец.
Я вцепилась в данмера и заорала от ужаса.
– Помедленнее! Я прошу тебя не так быстро!
– Никогда бы не подумал, что ты так боишься лошадей! – жрец немного натянул вожжи, и лошадь поскакала рысью.
– Я не самой лошади боюсь, а упасть с неё! – от тряски меня скоро начало подташнивать, а Львица и Эйрин уже унеслись далеко вперед по дороге.
– Мы отстаём от Мьол, просто держись за меня и ты не упадешь, – Эрандур снова ударил лошадь по бокам, и она понеслась вперед по дороге, нагоняя хохочущую Львицу.
– Нет! – буквально выла я от ужаса. – Остановись! Пожалуйста! Я все что угодно сделаю, только остановись!
Березняк, проносящийся мимо, слился в одно серо-белое пятно. Сквозь голые тонкие ветви проглядывало тусклое небо.
– Просто держись! И помни, где находится центр тяжести! – данмер подстегнул лошадь, ветер загремел в ушах. Меня бросало то вверх, то вниз, я закрыла глаза и слышала тяжёлое дыхание Эрандура и грохот копыт по камням.
– Не догонишь! – Мьол тоже подгоняла свою лошадь вперёд.
– Это мы ещё посмотрим! – яростно выдал Эрандур, и я, не поверив своим ушам, открыла глаза и взглянула на него. Это точно тот самый жрец? К сожалению, теперь я видела всё вокруг, включая круп лошади Мьол и спину Эйрина, к которым мы неумолимо приближались.
Парень обернулся и, встретившись со мной взглядом, показал язык, явно подзадоривая. Этого вполне хватило, чтобы страх упасть отступил.
– Гони быстрее, – тихо сказала я Эрандуру, и жрец, обняв меня одной рукой, чуть пригнулся и вновь ударил лошади по бокам. Лошадь подо мной понеслась ещё быстрее. Я чувствовала, как перекатываются её могучие мускулы, скорее ощущала, нежели слышала её тяжёлое дыхание. Особенной дрожью во всем теле отдавался каждый удар копыт о камни. Но после него… После него миг полета, миг, когда ничто не приковывало к земле. Ни старуха в приюте, ни фалмеры, ни Братья Бури. Только свистящий в ушах воздух и свобода. Пьянящая, стремительная свобода. И с каждым ударом копыт это чувство становилось только больше, отчетливей, острее. В лицо лезла длинная чёрная, развеваемая ветром грива. Душа уходила в пятки от ужаса и восторга, кровь гремела в ушах, и скоро я заметила, как мы поравнялись с лошадью Мьол и оставили её позади.
– Тпру! – жрец натянул вожжи, успокаивая животное, но сделал это слишком резко. Наша лошадь взбрыкнула, встав на дыбы, заржала, тряхнула головой, и мы едва не свалились.
Сердце подпрыгивало до самого горла, но хотелось победоносно смеяться.
– Мы их обогнали! – радостно выдохнула я. Уставшее от стремительного бега животное недовольно фыркало и мотало головой.
Мьол и Эйрин быстро нагнали нас. В глазах женщины сверкали озорные искры, она сидела, гордо выпрямившись, и улыбалась.
– Не волнуйтесь, я обязательно возьму реванш! – объявила она, подмигнув мне.
– Без меня, пожалуйста, – я боязливо заёрзала в седле.
Дорога пролегала через березовый подлесок и вела нас к маячившему впереди форту, на котором даже издалека можно было разглядеть синие знамена Братьев Бури.
– Мы не станем останавливаться там, – Львица уверенно вела лошадь. – До заката мы успеем до Камня Шора, а уже завтра будем в Роще Кин.
– Роща Кин? – с сомнением переспросил данмер, повернувшись к воительнице. – Мы не остановимся в Виндхельме?
– Это ни к чему.
– Не люблю Виндхельм, – поделился Эйрин, поёжившись. – Мрачный и холодный. Даже летом там такой пронизывающий ветер…
– Всё из-за близости моря, – согласилась Мьол. – А Роща Кин совсем недалеко, а еще там хороший постоялый двор есть, где можно поменять лошадей. Если повезет, то за три-четыре дня мы доберёмся до Мзинчалефта.
– Чего? – протянула я. – Мзинча…
– Это название той руины, куда мы направляемся, – терпеливо пояснила Львица. – А по пути дам тебе пару уроков верховой езды, если не возражаешь.
Подпрыгивая в седле и ожидая огромные синяки на ногах и моем многострадальном центре тяжести, я молчаливо согласилась. Свежий воздух приятно щекотал ноздри лёгким морозцем и запахами леса. Смердящий всеми человеческими пороками Рифтен остался далеко позади.
========== Глава восьмая. Джулия Октавия против Эйрина ==========
Ранним утром второго дня пути до загадочного Мзинчалефта, когда свинцово-серые облака вспыхнули, подсвеченные алым заревом, я увидела равнину, окутанную огненно-рыжим туманом, стелящимся к земле почти непроницаемым ковром. Сквозь зыбкую рассветную дымку сверкали топазами точки костров, видимые даже издали.
– Что это? – спросила я у Эрандура, но ответ дала Мьол.
– Великаньи стойбища. Эти костры видно, потому что они огромны.
– Мне приходилось видеть великана, – я с ностальгией припомнила Вайтран и свои первые дни в Скайриме, которые все чаще всплывали в памяти в последнее время, перемежаясь с тоской по кому-то потерянному, ушедшему, позабытому.
– А мне приходилось сражаться с великаном, – тихо поделилась Мьол, будто совсем не гордилась этим. Соратники-то, наверняка, о каждом побежденном гиганте слагают по эпосу.
Эрандур мрачно молчал, пронзая взглядом туманную даль, глубоко вдыхал холодный воздух и явно над чем-то размышлял.
– Поспешим, – глухо проговорил данмер, подгоняя лошадь. Меня снова затрясло в седле. Каждое движение животного отдавалось болью в пояснице и бедрах, сплошь покрытых синяками. От боли я постоянно ёрзала, пыталась сидеть прямо, как Мьол, но от этого начинали болеть другие места. В результате мечтала только слезть с лошади, лечь на живот и пару дней не шевелиться вообще.
Извилистая горная дорога плавно шла вниз, впуская нас в объятия тумана. Высокие ели расступались и оставались позади, а в сквозь пелену не было видно даже дороги.
– Всё из-за гейзеров, – шепнул мне жрец. – Это область Аальто, знаменитая также своим виноградом джазби, из которого делают вино.
– М-м, «Алто», – промурлыкала я, чувствуя на языке терпкий привкус и вспоминая, как куролесила в Винтерхолде, перебрав упомянутого напитка. Странно, что чувство стыда со временем притупилось, думала, что оно всю жизнь будет меня преследовать. Но после того, как я перепутала имя мужчины в постели и накормила сирот старухой, всё былое стало казаться мелочным и незначительным.
– Может, и мамонтов увидим, – вздохнул Эйрин. – Хотел бы я еще разок поесть того сыра.
– Какого сыра? – я заинтересованно повернулась.
– Мамонтового, – улыбнулся парень. – Родители привозили несколько раз. Очень вкусный, кисловатый и во рту тает.
– А где твои родители? – я задала вопрос, ответ на который вдруг показался мне очевидным.
– Погибли, – снова вздохнул Эйрин и на сей раз печально. Я решила не допрашивать нового знакомого о подробностях, хоть смерть в Скайриме и могла прийти откуда угодно – от банальных бандитов до тех же великанов.
Из-за тумана движение замедлилось – серая мгла, наполненная белоснежным паром, не расступалась, даже когда рассвет набрал силу и обратился днем. Костры великанов продолжали пылать путеводными звездами. Кони часто цокали копытами по каменистому тракту, но быстрее легкой рыси, едущая впереди Мьол не разгонялась. Меня даже сморило в сон от ритмичного покачивания, и я стукнулась головой о доспех Эрандура. От удара испуганно встрепенулась. Жрец только быстро взглянул на меня и продолжил управлять лошадью.
Туман всё ещё плыл перед глазами, скрадывая очертания далеких черных гор, над которыми реял кругами едва различимый дракон.
К полудню белая мгла немного рассеялась, а мы вплотную подъехали к одному из великаньих стойбищ, где горел огромный костер размером почти со стоящего рядом великана. Закутанный в шкуры бородач, похоже, был охранником поселения, либо пастухом, приглядывающим за парой мамонтов, горбатые холки которых я едва видела из-за скалистой ограды.