Воительница скоро свернула к Мзинчалефту, и мы остановились на прежнем месте. Данмер передал Эйрину шлем и откупорил пробку. В морозной ночи сладкий запах разнёсся по подлеску. Парень, обняв даэдрический артефакт, с ужасом наблюдал, как жрец становится полупрозрачным сияющим призраком. Я вгляделась в лес сквозь Эрандура, увидев немного искаженные его фигурой очертания еловых ветвей.
– Любопытно, – игриво выдала Мьол. – Прежде не видела ничего подобного.
– Как ощущения? – боязливо спросил Эйрин.
– Чувствую себя как обычно, – данмер развернулся и пошел к стене. – Не будем терять времени, вдруг эффект недолговечен…
Хруст снега под его сапогами вскоре стал тише, был заметен только слабый отблеск силуэта. Не прошло и минуты, как тишину подлеска взорвал истошный вопль. Я закрыла рот мокрой от снега перчаткой, чтобы не рассмеяться в голос. Надеялась только, что данмеру действительно хватит времени вывести наших лошадей из стойла бандитов. Мьол и Эйрин согнулись пополам, сдерживая хохот. Невыносимо стало, когда со стороны Мзинчалефта снова донеслись испуганные возгласы. Я села в снег и стиснула зубы, чувствуя, как от истерики давит на низ живота, а из глаз льются слёзы. Мьол хрипела, ловя ртом воздух.
Скоро раздалось и фырканье лошадей. Эрандур объявился уже не в облике «призрака» – действие зелья рассеялось, но к счастью, мы успели получить лошадей обратно.
– А это точно наши? – с сомнением спросила я, глядя на незнакомую белую морду, пока Эйрин возвращал жрецу шлем.
– Главное, у нас есть хоть какие-то лошади! – Мьол кисло улыбнулась. – По коням! – она резво запрыгнула в седло, а мы с Эйрином синхронно двинулись к ней. У стремени столкнулись и переглянулись. Ему не хотелось уступать насиженное место, а мне не хотелось трястись три дня в обнимку со жрецом. Наше безмолвное противостояние вызвало напряженную паузу и ненужную задержку. Данмер уже успел залезть в седло и сказать нравоучение:
– Джулия, сейчас не время для обид!
– Раньше надо было думать! – огрызнулась я.
Со стороны руин раздались неразборчивые голоса и ругань, становящаяся громче с каждой секундой.
– Даэдра с вами! – выругалась Мьол, перекидывая ногу через седло и спрыгивая вниз. Пока мы с Эйрином продолжали бороться за стремя, воительница в два прыжка вскочила на лошадь Эрандура, чуть оттеснив жреца к крупу, и схватилась за вожжи. Пришпорив животное пятками, Мьол вскрикнула и через мгновение, их уже не было в подлеске.
– Быстрее, вашу мать! – рявкнула она напоследок. Эрандуру пришлось обхватить талию нордки, чтобы не свалиться с помчавшейся лошади.
Я впопыхах залезла в седло, путаясь какую ногу куда ставить. Эйрин подталкивал меня, чтобы ускорить. Парень забрался следом, дрожа, взялся за вожжи и направил лошадь в сторону тракта. Меня затрясло и закачало в седле, руки сомкнулись на шее смертельно перепуганного Эйрина, дышащего так прерывисто, словно он вот-вот упадёт в обморок.
Позади, в лесу, замелькали рыжие точки факелов, но мы были уже далеко. Бандиты слишком поздно догадались, что призраки не угоняют лошадей!
Комментарий к Глава двенадцатая. Рокировка
Возвращаюсь к работе в прежнем режиме) Кстати, там к первой части буктрейлер подъехал, можно посмотреть в группе ВК, ссылка в профиле :)
========== Глава тринадцатая. Может ли женщина обогнать лошадь? ==========
Привкус выпитых прошлым вечером аргонианских коктейлей стал омерзительно-приторным. Дикая жажда стеклянной крошкой царапала горло. Я хрипло выдохнула и прижалась к горячей Мьол, кутаясь ещё и в одеяло. В доме было холодно, кончик носа мёрз, поэтому я с головой накрылась волчьей шкурой и блаженно прикрыла глаза. Нельзя пить столько, чтобы не помнить, сколько потратила. Стыдно для имперца не считать септимы, даже если нашла сокровища! Очень стыдно.
Помнится, Тален-Джей вчера предупреждал, что не надо запивать его изысканные коктейли разбавленным медом с медоварни «Чёрный Вереск». Но кто его слушал! Я же запланировала скорый отъезд в Коллегию, надо было отметить это. И отметить так, чтобы весь Рифтен знал.
«Вот дура…» – сокрушённо подумала я. Повезло, что не обчистили, не убили и не скинули гнить в водах рифтенского канала.
Эйрин вечером ещё что-то пел, сердечно поздравлял. Мы пошли в храм Мары…
Я разлепила один глаз, высунулась из-под шкуры и поглядела на пальцы. Кольцо от Ворстага на месте, а на другой руке новенькое золотое и явно не из сокровищницы Мзинчалефта. Дрожащие пальцы судорожно нащупали на шее амулет круглой формы с камушком посередине, а рядом, на тумбочке, лежал грубо сплетенный, перекосившийся венок из цветков языка дракона. В храме его, что, специально выращивают?
Я женилась. Вчера.
Похмельное недоумение перетекло то ли в ужас, то ли в радость. Рука Мьол привлекла меня к себе.
– Доброе утро… – промурлыкала она.
«И действительно доброе», – подумалось мне, когда ощутила, как её пышная обнаженная грудь касается спины. Мягко и тепло. Я перевернулась, провела ладонью по её талии и бедрам. Ощупала себя – никакой одежды тоже не обнаружилось.
– Пить хочется, – прошептала я, с неудовольствием вылезая из тепла и пытаясь пригладить растрёпанные волосы.
– А мне принесёшь? – светлая голова Мьол шевельнулась, жена приоткрыла глаза, лукаво глядя на меня.
– Конечно, – нацепив сапоги и натянув льняное платье прямо на голое тело, я направилась к выходу из небольшой комнатки Мьол в доме Эйрина. Разумеется, мы не собирались надолго задерживаться здесь. Если всё пойдёт, как запланировано, скоро у нас будет свой дом в Фолкрите.
Тёмный коридор, стены которого украшали старые узорчатые гобелены, привёл меня к лестнице на первый этаж, откуда доносился запах вареной картошки. Эйрин уже пытался что-то приготовить, крутясь перед котелком и тыкая ножом картофелины в кипящей воде. Услышав мои шаркающие шаги, парень повернулся, и я разглядела его помятое вчерашними празднованиями лицо. Увидев меня, он засмеялся:
– Слава Маре, ты жива! А Мьол в порядке?
– Жить будем, – вымученно улыбнулась ему и, схватив со стола ковш, зачерпнула из стоящей рядом бочки питьевой воды. Оттуда доносился болотный запашок, но это стало для моего истерзанного горла настоящим спасением. Я жадно выпила целый ковш, облив платье и шею, и громко выдохнула от удовольствия.
– Хвала Восьми!
– Да уж, – хихикнул Эйрин.
– Сегодня какое число? – я зачерпнула в ковш воды для Мьол и вопросительно посмотрела на парня.
– Если ничего не путаю, – Эйрин притворно задумался, покрутив нож в руке. – Шестое Первого Зерна.
«Потеряла два дня», – поняв это, я двинулась из кухни обратно к лестнице на второй этаж. Надо было торопиться в Коллегию и не слишком задерживаться в Рифтене, но поскольку стражники не проявляли ко мне интереса, а про убийство Грелод никто ничего не говорил, то меня окружила иллюзия безопасности. Кроме того, в таверне судачили, что старуха сошла с ума и убежала в горы, где её, наверняка, тролли сожрали. Другие, на рынке, утверждали, что Грелод утонула в канале. Специально я эти слухи не узнавала, но исчезновение столь колоритной женщины не могло остаться незамеченным. То и дело кто-то рядом начинал строить предположения о том, куда могла деться старая карга. А мне после узнавания очередной безумной теории всё чаще хотелось крикнуть: «Бабку съели дети!»
Я зашла в комнату Мьол и присела на кровать, протянув ковш приставшей на локте воительнице. Она жадно припала к воде и, выпив примерно половину, отставила посуду в сторону.
– Когда мы отправимся в Коллегию? – серьёзно спросила я.
– Хоть сегодня. Ты же теперь не против путешествия верхом? – в глазах Мьол сверкнули озорные искорки, которые я обожала.
– Если с тобой, то хоть на медведе! – хохотнула в ответ и убрала ковш с кровати, упав в объятия Львицы. Она зарылась носом в мои растрёпанные волосы, прижала к себе покрепче и довольно выдохнула.