В центре огромного прямоугольного зала стояла высоченная, потемневшая от времени и сырости подземелья статуя орка, застывшего в вечном замахе двуручным мечом. Руки каменного изваяния доставали до самого потолка.
«Малакат!» – догадалась я, увидев пьедестал святилища и какое-то движение у ног даэдрического принца.
Вокруг святилища пылали круглые жаровни, и в свете их костров я различила фигуру Йатул, недовольно наблюдающую за происходящим со стороны.
– Малакат, благослови эту женщину! – хриплый голос Махулака я узнала сразу. Но Принц Отверженных оставался безмолвным, не спеша отвечать на призыв.
Мне хотелось увидеть, что же всё-таки творится у святилища Малаката. Резко выпрямившись, сразу разглядела на алтаре обнаженную Баргу и раздетого до пояса вождя, тянущего к ней руки.
Его новая жена не сопротивлялась и даже не шевелилась – кажется, её чем-то опоили. Я отшатнулась назад, думая, что делать. Захотелось кинуться туда и остановить кощунственный ритуал, но ноги словно приросли к полу. Я в смятении перевела взгляд на Болар, которая отошла к другой стене, чтобы наблюдать за происходящим оттуда.
Шаманка отвернулась и закрыла лицо ладонями. И увидев её отчаяние, я поняла, что необходимо действовать – срочно!
Потянувшись за мечом, выхватила его из ножен, сделала решительный шаг вправо, но Эрандур перехватил меня за плечи и отвел руку с оружием в сторону.
– Нет! – зашипел он мне на ухо. – Нельзя сейчас…
– Почему? – негодовала я и пыталась вырваться из его стальной хватки.
Болар вдруг рванула с места и побежала наверх, оставив нас одних – наверное, её испугало не то, что произойдет с Баргой, а возможность стать одной из проклятых.
– Подумай, Джулия! Если мы сейчас убьём вождя и его сестру, что с нами будет?
– Мы убежим, – цедила я сквозь зубы.
– И не сможем ничего доказать! Все орки должны узнать о том, что здесь творится! – его неоспоримые доводы действовали на меня не успокаивающе, а только ещё сильнее злили.
– Мы должны остановить ритуал! Иначе Барга…
– Мы спасем Баргу. Я обещаю. Мы же знаем, как.
Рука, сжимающая меч, опустилась, и Эрандур освободил моё запястье. Я убрала Сияние Рассвета в ножны и, не разбирая дороги, помчалась обратно, то и дело спотыкаясь на лестнице. Ледяная тьма казалась дружелюбнее, чем предательский свет костров.
Я выбралась наверх в слабо освещенный погреб, где чуть не столкнулась с Болар. Шаманка выглядела отрешенной от действительности. Она смотрела в одну точку, а её губы шептали слова молитвы Малакату.
Обогнув её, я вылезла из погреба и помчалась прочь из крепости. Ясная ночь открывала мне дорогу в лес, а воображение рисовало жуткие картины. В чём состоит ритуал? Каким образом вождь будет испытывать Баргу? Как он испытывал других жен? Клал на алтарь и насиловал бесчувственных женщин, тем самым оскверняя святыню Малаката и убивая их? А Йатул смотрела?!
От одного осознания этого действа меня выворачивало наизнанку. Я бесилась и бежала в сумерках до тех пор, пока ноги не подкосились у подлеска. Из сугроба передо мной торчал снежноягодник. В порыве ослепляющего гнева я выпустила с ладони обращенную в пламя ярость и сожгла куст дотла.
Сейчас для меня не существовало рыщущих в ночи хищников – мир свернулся в удушливое кольцо, а в голове пульсировала одна мысль. Почему умирали невинные женщины, а не Махулак и Йатул? Почему эти безумцы живы? Или же Малакат наказывал тех, кто потворствовал их слабостям? Как же это всё в духе даэдра…
От этой мысли злость сменилась ужасом. Страх подкатил к горлу, осознание собственного бессилия вытолкнуло его наружу, и я закричала, глядя в ясное, усеянное звездами небо. Равнодушное, слепое, страшное.
– Ненавижу! Всех вас! И… проклинаю! Всех слепых богов, всех злобных даэдра! Исчезните! Убейте друг друга… – голос мой сорвался. – Хватит игр… хватит…
Небеса не ответили. Им было плевать. Им всем: и богам, и даэдра было неважно, что происходит внизу. Они молчали, словно насмехаясь над моей глупой истерикой, над моими пустыми проклятьями. Это не могло потревожить их покоя, не могло смягчить бесчувственных сердец.
Вернувшийся гнев заставил все внутри клокотать, будто Красная Гора перед извержением.
– Джулия… – голос догнавшего меня жреца взбесил ещё больше.
– Уходи! – огрызнулась я.
– Нет, нам надо вернуться! – настоял он. – Ты не станешь сидеть в снегу всю ночь. Тут опасно. Завтра, клянусь тебе, завтра я решу эту проблему. Я знаю, как.
– Завтра она будет умирать… И прямо сейчас эти выродки творят свой грязный ритуал!
– Понимаю, но если бы мы вмешались, нас бы посчитали убийцами.
– Да никто даже не знал, что мы здесь! – взвилась я.
– Узнали бы. И нам бы пришлось платить цену крови как преступникам.
– Если бы поймали… Но мы могли сбежать!
– Это неправильно, – холодно отрезал жрец.
– А правильно, что Барга там страдает сейчас? Правильно?! – я ревела, наверное, громче бешеной саблезубой тигрицы, но унять злобу не получалось. Эрандур сделал шаг мне навстречу.
– Мы не преступники, чтобы убегать, но напав сейчас на Махулака и Йатул, мы бы подвергли опасности и Баргу, и Болар!
– Барга уже в опасности! Завтра может быть поздно! – я, ослепленная ненавистью, бросилась к нему, но внезапно данмер перехватил мою правую руку за запястье и поднял вверх.
Гнев затмил разум и лишил меня контроля над магией. Я даже не заметила, как на пальцах затрепетали искры, и вверх вырвалась молния, разрезав ночное небо надвое белой сверкающей линией. От грохота у меня загудело в ушах, ноги подкосились, и я упала в объятия Эрандура, чувствуя себя обессиленной.
– Завтра я всё исправлю, обещаю, – тихо сказал он. – Но будь осторожнее. В тебе заключено немало силы… ты знаешь почему. А твои эмоции могут не просто лишить тебя воли, но и уничтожить. Сдержанность – это лучшая черта мага.
– Что это было? – промямлила я, мотая головой.
– Это был твой гнев, Джулия. Тебе нужно успокоиться и вспомнить что-нибудь хорошее. Думай о Мьол и о том, как ты её любишь… О будущем доме в окрестностях Фолкрита и о грудах сверкающих септимов…
Поначалу притягательные золотые монетки действительно засверкали в моем воображении, но вскоре мысли превратились совсем в иные образы. Далекие от денег, Фолкрита и даже Мьол.
Я мысленно перенесла себя в прошлое. В то странное время, когда была счастлива. Жаль, что та беззаботная пора длилась совсем недолго.
Холодной снежной осенью в Винтерхолде я ночами сбегала из Коллегии, чтобы искать приключения и охотиться на снежных лис. В то время я ничего не знала об играх даэдра, никогда не встречалась с фалмерами, не понимала, каково быть «сломанной», не заражалась вампиризмом. Это было самое славное и счастливое время. Оно ушло безвозвратно.
– Ты помнишь, как мы охотились на снежных лис? – спросила я, поднимая взгляд от груди друга к его сверкающим в ночи глазам. – Тогда всё казалось проще…
– Пойдем, – он не ответил на вопрос.
Следуя за жрецом обратно к крепости, вдруг ощутила насколько страшно возвращаться. Какую цену нам придется уплатить, чтобы показать всем, что Махулак и его сестра сошли с ума?
Болар ждала нас у ворот. Наверное, она слышала грохот молнии и мои вопли из леса.
– Что вы теперь намерены предпринять? – сходу спросила она. – Вы уйдёте?
– Нет, сначала попробуем спасти Баргу, потом разберемся с вождем, – спокойно сказал Эрандур.
– Как? – шаманка странно посмотрела на данмера.
– Согласно вашим законам. Придётся вызвать Махулака на честный поединок, чтобы показать всем свою правоту.
– Что?! – рассудок резко прояснился после вспышки гнева, и я в недоумении захлопала глазами. – Честный бой с кем? С вождём?
– Именно, – спокойно отозвался Эрандур.
– То есть ты намереваешься драться с Махулаком? – в голове не укладывалось подобное стечение обстоятельств.