– Говорю, нет ли там ловушки? – громче повторил Белранд.
– Надеюсь, что нет, – мне удалось выжать из себя подобие наигранного смеха, но наёмник не заметил моего смятения. Он скинул с головы мешающий обзору капюшон и осмотрелся.
– Похоже, мы почти на месте, – заключил норд, кивнув на рыжеватые отблески костров на вершине.
– Да, осталось недолго, – пытаясь взять себя в руки, выговорила я.
– Кажется, там кто-то есть… Даэдропоклонники? – Белранд достал из-за пояса наточенный стальной клинок, готовясь к возможному сражению.
– Они не враждебны, если ты не захочешь бросить им вызов, – обретая былую уверенность в голосе, отозвалась я и снова принялась поглаживать шершавую рукоять кинжала. – Я же была там…
Наёмник в сомнениях посмотрел на меня, но ничего не сказал. Похоже, в своих силах он был уверен больше, чем во мне.
Убить или спасти? Спасти или убить?
Колебания мысленного маятника оборвала безобразная ухмыляющаяся голова, насаженная на кол, показавшийся чуть выше по тропе. Цель достигнута.
– Пришли, – просипела я, сглотнув ком в горле. – Спрячь-ка пока меч в ножны, а то ещё подумают не то.
Белранд хмуро огляделся, поморщился при виде головы и нехотя убрал оружие.
Я смело пошагала через лагерь, приосанившись, будто меня совершенно не пугало происходящее. В круге арены шёл очередной бой, но на сей раз сцепились босмер в кожаной броне и имперец в железной. Их лица были залиты кровью уже поверженных врагов. Короткий золотистый клинок босмера мелькал в его ловких руках, выискивая слабые места обороняющегося врага, имперец прятался за щитом и сжимал в руке стальной боевой топор, стараясь не подставляться под удар.
Белранд, увидев сражение, тут же потянул из ножен меч, но я не позволила ему обнажить оружие, мягко положив ладонь на локоть. Норд на пару мгновений замер и вернул оружие в ножны.
– Что тут происходит? – он сурово посмотрел на меня, и в его голубых глазах загорелось с каждой секундой возрастающее недоверие.
– Кажется, они просто что-то не поделили, – успокаивающе, но немного нервно сказала я. – Идем наверх. Покажу, зачем мы здесь.
Белранд вперил взгляд в статую Боэтии, окруженную сгоревшими телами и каменными зубьями, и тихонько произнёс:
– Кажется, я знаю, что это за даэдра. Без боя мы сокровища не получим…
Меня едва ли не тошнило от того, что собиралась сделать. В состоянии, схожим с наваждением, в котором реальность воспринимается отстраненно, словно сквозь пелену тумана, я шагнула на лестницу и столкнулась взглядом со жрицей Боэтии. Она стояла на самом верху, скрестив руки на груди, и недовольно осматривала приведённую мною жертву. Возможно, она предпочла бы, чтобы на месте Белранда был Эрандур. Только в мои планы это не входило.
Поднявшись по роковой спирали, мы обошли жрицу, сделавшую вид, что увлечена боем на арене, и остановились напротив колонны. Наёмник уставился на даэдрические символы у её основания и повернулся ко мне, указывая на надписи.
– Что это означает?
– Если бы я знала… – притворный вздох удался так хорошо, что сама в него поверила. – Дело в том, что из-за Эрандура я не успела переписать символы и зарисовать святилище для отчёта в Коллегию. Там я хотела заняться расшифровкой… Вернее, просто отдать эти записи Финису Гестору. Он колдун, и без труда это прочтёт.
– А что эти? Тоже не знают? – Белранд кивнул на показательно-безучастную жрицу, стоящую к нам в пол-оборота. – Они позволят просто так перерисовать свою святыню?
– Насколько я знаю, это не является осквернением… – пожала плечами и избавилась от рюкзака, чтобы вытащить оттуда полевой дневник и уголь. – Когда жрец бросился бежать, как-то не успела поинтересоваться… – презрительно добавила я.
– Он сбежал? – удивился Белранд, вскинув брови.
– Ну да, а ты что думал? Иначе, поплыла бы я за тобой в Солитьюд?!
– Само собой! – норд загордился, и его бдительность немного притупилась. – Так что же мне делать?
Я раскрыла дневник, взяла уголь, но руки предательски задрожали, как и голос, произносящий фразу:
– Ты не мог бы встать рядом с колонной и положить на её верхушку ладонь, чтобы я могла отметить её высоту в сравнении с человеческим ростом?
Жрица заинтересованно повернулась к нам и хищно улыбнулась за спиной Белранда. Я сделала вид, что жду, но норд снова заколебался.
– Почему сама не положишь?
– И как, по-твоему, мне рисовать, держать дневник и одновременно с тем руку на колонне?! – страх сменился уколом раздражения от его недоверчивости. – Ты, что, боишься? Убежишь, как жрец?
Наёмник нахмурился, злобно пробурчал что-то себе под нос и хлопнул ручищей по колонне. Волной вырвавшейся магии меня оттеснило назад. Символы и спираль перед Боэтией вспыхнули пронзительно-ярким голубым светом, а рука норда будто приклеилась к верхушке обелиска. Я выронила дневник и уголь из рук и вытащила из-за пояса жертвенный клинок. Заинтересованная данмерка неторопливо двинулась ко мне, обойдя по кругу, и прошептала:
– Ты знаешь, что делать…
– Джулия! Что происходит? Помоги! – завопил Белранд, пытаясь отдернуть прилипшую к камню руку.
Вверх от колонны устремилось клубящееся пульсирующее свечение. Сияющая спираль образовала вокруг жертвенного столба непроницаемую завесу, похожую на мутное стекло. Внутри этого кокона кричал и корчился Белранд. Неодолимая сила заломила его руки за спину и поставила спиной к колонне.
Не в силах оторвать взгляд, я стояла с кинжалом в руке, вдруг заметив сквозь непрерывно льющееся свечение, что на площадке собрались все даэдропоклонники, что прежде стояли внизу вокруг арены.
Отступать было поздно. Дело почти сделано. Осталась самая малость – лишить жизни и вспомнить зачем.
– Джулия! – надрывно завопил Белранд и заметил кинжал в моей руке. – Почему?
Поздно он догадался, что оказался жертвой на алтаре даэдра, а я решительно ступила в круг, увидев вдруг вместо наёмника Эрандура, прикованного к этой колонне, прямо как во сне. Жрец должен был занять это место, но мне удалось изменить ход игры.
Я выставила перед собой руку с кинжалом и, отогнав наваждение, встала перед нордом, в глазах которого был вовсе не жар гнева, не ослепляющая ярость и не страх.
Жалость. Жалость ко мне.
– Ничего личного, – я обошла колонну и приставила кинжал к горлу Белранда, только чтобы не видеть его глаз. – Это всё ради него…
Зажмурившись, сделала всего одно движение рукой, при котором показалось, что я режу не плоть – пергамент. Из-под острого лезвия брызнула горячая кровь, показавшаяся на холоде кипятком. Я не увидела её сразу, но ощутила, как темный ручеёк обжёг мои ладони, а густой запах на мгновение перебил даже витающий вокруг вездесущий аромат горелой плоти.
Когда открыла глаза, письмена под ногами засияли карминово-красным, а Белранд вдруг судорожно дёрнулся.
Я в ужасе выскочила из круга, держа перед собой кинжал. Неужели Боэтия воскресила норда?
Наёмник медленно поднимался. По его плащу и железной броне стекала неестественно яркая алая кровь. Голова Белранда была низко опущена, будто он неотрывно смотрит на руны. А потом он рывком поднял лицо и огляделся бездонными, словно даэдрическая ночь, глазами. И я поняла, что это уже не Белранд.
Изо рта наёмника вырвалась тьма. Металлически гулкий, глубокий голос разнёсся над святилищем, возвещая волю Боэтии. В словах даэдра рокотали камни, скрежетало оружие, ядом переливалась ложь, и змеилось жестокое предательство.
– Кто? – вопрошала она, пока норд, ставший её вместилищем, безвольно раскрывал рот и одновременно с тем улыбался от уха до уха перерезанным горлом. – Кто достоин?!
– Я достойна! – выступив вперёд с кинжалом в руке, встала перед Боэтией и заглянула во мрак, заполнивший глаза Белранда. – Он пал от моей руки!
– Зачем ты вызвала меня? Хочешь служить мне? – голова наёмника наклонилась, рот изломился в жуткой ухмылке.
– Нет, я хочу, чтобы твои последователи оставили меня в покое!
Боэтия рассмеялась. В её смехе тонули звезды, его раскаты гасили луны. Перед моими глазами встала пелена тьмы, которая рассеивалась лишь, когда я смотрела на Принцессу Интриг. Но её сила вовсе не сковывала мою волю, она возрождала в душе что-то тёмное, грязное, извращённое. Понукала убивать и предавать.