И Бугчин откровенно рассмеялся. Мельников наивно спросил:
— И ты считаешь, что таким образом насолил Советам?
— Да, я оставил память о себе. Долго буду мстить им, а они и не узнают. Дохнуть будут, как крысы, а отчего, никто знать не будет. Кара — что надо!
— И что же ты такое придумал?
— Ну, например, в квартире управляющего стройтрестом во время ремонта в штукатурку заделал ампулу с радиоактивным веществом. Ту же козу заделал своему мастеру. Митькой его зовут. Он меня все воспитывал: «Возвращайся к жене, детям! Не бросай семью!» Не пойму, какое ему дело до этого? Скоро у него не только стоять не будет, но и сам копыта отбросит.
— А где ты радиоактивные капсулы доставал?
— Кореш у меня есть — Витька Рогов. Мужик — что надо! В доску свой. Он контролером на такой установке работает. Я когда в Пакистане рассказал о нем, то у этих господ аж глаза загорелись. Уж больно заинтересовались им. Надо же! Даже я и то — как бы в стороне: выкладывай им все о Рогове, и все тут.
— Ну, и кому еще ты такой «подарок» сделал?
— Какой подарок? Цезий, что ли? Еще сделал для всего нашего дружного коллектива. В коридоре здания управления на втором этаже, где больше всего людей толпится, за панель сунул. Пусть пооблучаются, потом ночью светиться будут. Понял? Вот так надо — спокойно, тихо, без шума и пыли.
В дверь заглянул Эршад:
— Ого, вы еще сидите! Приглашаю на палубу, подышать свежим воздухом.
— Это можно, — ответил Бугчин и, кряхтя, начал вылезать из-за стола. — А пиво там будет?
— Будет и пиво, — успокоил его Эршад.
На верхней палубе — яркое солнце, легкий ветерок, свежесть. Стали у борта. Изумрудная вода легкими волнами уходила назад.
— Интересно, акулы здесь есть? — задумчиво спросил Полещук и вдруг признался: — Я впервые вижу море.
— Поэтому об акулах подумал? — улыбнулся Мельников. — А может, искупаться в море решил?
Полещук оглянулся на отошедшего к корме Бугчина:
— Ты не представляешь, как домой хочется. Бросился бы в море и поплыл.
— С акулами наперегонки? — съехидничал Мельников. — Ты, браток, не забывай: мы с тобой — солдаты, и никто нас из армии не увольнял. Мы получили приказ и обязаны выполнить его. Пока мы одни, слушай еще один приказ. Когда будут спрашивать, нам придется открыться и назвать свои фамилии.
— На кой черт!
— Подожди, подожди, — оглядываясь, остановил его капитан, — это надо для того, чтобы они поверили нам. И еще. Если нас разъединят, то запомни: к тебе могут подойти и по-русски спросить: «Сколько будет дважды два?» Твой ответ: «Семь». И если после этого человек скажет: «Вы ошибаетесь — будет пять», то верь ему, он — свой. Все, что скажет, надо выполнять. Понял?
— Ага. А ты не знаешь, что происходит? Я чувствую, что нас вовлекают в какую-то игру, но что это за игра, не пойму.
— Мы обязаны разобраться, что за организация нас выкупила у душманов. Цели ее, замыслы, где еще есть наши люди.
— Может, они хотят нас использовать для войны с Советским Союзом?
— Кто его знает. Поживем — увидим. Не забудь, Володя, при первой же возможности нам надо сообщить нашим об этом ублюдке, — Мельников показал глазами на Бугчина. — Я имею в виду изотопы. Сам понимаешь, речь идет о жизни людей.
— Понимаю. Я бы этого подонка — за ноги и через борт, пусть бы акул покормил!
— Внимание, Эршад! — предупредил Мельников.
Эршад вышел из двери палубной надстройки и весело сказал:
— Я договорился, пиво и кока-колу принесут вам в каюты.
— Спасибо, — поблагодарил Мельников. — Мы с Володей гадали, куда же нас везут. Неужели это такой секрет?