Подъехав к дому родителей, Сашка заглушил мотоцикл и, прихватив с багажника сумку, направился к воротам, на басовитый лай своего любимца Дозора.
— Ну, будет, будет, — потрепал он его по загривку, войдя во двор, а навстречу уже спешила мать, вытирая о фартук руки.
— А где батя? — расцеловавшись с ней, поинтересовался гость, когда зашли в летнюю кухню.
— В саду. Зови его, будем завтракать.
— Понял, — ответил тот, поставив сумку на табурет, и вместе с Дозором прошел к внутренней калитке.
За ней белели известкой стволы десятка яблонь, слив и груш, а в конце усадьбы, на низкой лавочке рядом с плакучей ивой, у тихо струящейся воды, сутулился отец.
— Здорово, батя! — пожав старику руку, уселся рядом.
— А мы уж тебя заждались, — оживился тот. — Вот, собираю урожай, — кивнул на стоящую рядом корзину с золотистым анисом.
Сашка взял один и смачно захрустел, констатировав «в самый раз», после чего оба закурили.
— Ну, как дела на службе, сынок? — затянулся сигаретой отец.
— Вчера взяли очередную банду. Полные отморозки.
— Да, развелось этой погани кругом. Прям настоящая война, — вздохнул Иван Петрович.
— Ничего, батя, прорвемся. Там мама зовет завтракать.
— И то дело, — кряхтя, поднялся старый шахтер. — Бери корзину.
На завтрак была жареная картошка с салатом из помидоров с родительского огорода, а к ним банка тушенки «Великая стена» и копченый сыр из гостинцев, доставленных Сашкой.
— Зря потратился, сынок, — сказал Иван Петрович. — У нас с матерью все есть, урожай в этом году неплохой.
— То так, — поддержала его мать, налив сыну чаю.
— По хозяйству надо чего помочь? — прихлебывая его, спросил у отца Сашка.
— Да нет. Все в порядке.
— Ну, тогда я проскочу к Оксане.
— Хорошая дивчина, — посветлела лицом мать. — Сколько лет встречаетесь, пора бы и жениться.
— Точно, пора, — взглянул на сына отец. — А то гляди, бобылем останешься.
— Не останусь, — рассмеялся сын и вышел.
Оксаны, живущей на соседней улице, дома не оказалось, ее бабка сообщила, что внучка на работе, и Сашка на мотоцикле пострекотал туда, захватив подарок, янтарное ожерелье, на которое лейтенант копил несколько месяцев со своего жалованья. Проскочив утопавший в зелени Стройгородок, мотоцикл свернул к ЦГБ, расположенной в старом парке, и встал у одного из корпусов.
Взбежав по ступенькам на крыльцо, Шубин потянул на себя стеклянную дверь и оказался в вестибюле с больничными запахами.
— Здравствуйте, теть Маш, — сказал сидящей за перегородкой пожилой женщине. Та, мелькая спицами, что-то вязала.
— И тебе, Шурик, не хворать, — качнула та сидящими на кончике носа очками. — Ты никак к Оксане Юрьевне? Она на втором этаже, в процедурной.
— Спасибо, — улыбнулся Сашка и шагнул к лестничному маршу.
Найдя на втором этаже нужный кабинет, постучал.
Оксана, в белой шапочке и халате, сидя за столом, что-то писала.
— Ой, Сашка! — обрадовалась она. — Каким ветром?
— Степным, — белозубо рассмеялся гость. — А это тебе, — извлек из кармана и протянул девушке узкий пенал, — подарок.
Та взяла, отодвинула крышку и прошептала:
— Красивое какое, будто солнце…
— Балтийский янтарь, — улыбнулся гость. — По поверью делает владельца красивее. Хотя этого у тебя и так с избытком.
Оксана действительно была красавицей. Среднего роста, с точеной фигуркой и черными очами, как ее тезка из гоголевских «Вечеров близ Диканьки».
— Кстати, — наклонился к столу Сашка, — ты когда заканчиваешь? Есть предложение смотаться на Донец, искупаться.