Почему-то присутствие ослепительной Кэролайн заставляло чувствовать себя гадким утенком. Нет, уродиной я себя никогда не считала, но и первой красавицей тоже. «Довольно мила», − так бы описала меня в своем романе Джейн Остин, если бы она жила в наше время и ее вдруг заинтересовала моя скучная жизнь. Черные гладкие волосы, доходящие до поясницы, голубые глаза, невысокая и довольно худая, без всех этих соблазнительных выпуклостей. А вот Кэролайн была ослепительна. Особенно без своих пугающих рисунков на лице. Как оказалось, это был всего лишь макияж, а не татуировки, как я сперва подумала. Кэролайн владела стихией огня и всячески старалась это подчеркнуть. Ослепительно гладкая, без малейшего изъяна кожа, зеленые глаза, огненно-рыжие густые волосы. Наверняка, крашеные, так как ни одной веснушки у рыжеволосой красотки я не увидела. Длинноногая, стройная, с шикарной походкой. По сравнению с ней я чувствовала себя неповоротливым медведем. Да уж, есть от чего упасть самооценке.
С тех пор как Дерек привез меня в этот дом, мы с ним ни разу не разговаривали. Чаще всего он исчезал до того, как я просыпалась, а возвращался, когда я уже спала. Когда же он был дома, то лишь издали наблюдал за нашей работой с Маркусом, не выражая ровным счетом никаких эмоций. Порой я кожей чувствовала на себе его внимательный взгляд, но когда оборачивалась, он смотрел в другую сторону. Холодный, неприступный и совсем не дружелюбный. И с чего я решила, что он другой? Спихнул меня на Маркуса и дело с концом! С другой стороны, ничего другого он и не обещал. А вот я успела…
У Маркуса я выпытала все о клятве на крови. Оказалось, она уже несколько веков запрещена, и за ее применение назначена высшая мера наказания − ссылка за границы империи. В этом мире после каких-то природных катаклизмов осталось мало пригодных для жизни территорий. И все они принадлежали империи, на границах которой высились непроходимые горы. Вот только если они действительно непроходимые, то как же ссылали неугодных? На этот вопрос Маркус ответить не смог.
Саму же клятву в древние времена использовали часто, призывая в свидетели Ильту. Саму жизнь, как сказал Дерек. И если она принимала клятву, то давала об этом знать дуновением ветра. Но постепенно любые упоминания о богине оказались под запретом, а ее последователей методично вырезали. Со временем почитателей Ильты не осталось. И если даже простое упоминание богини каралось смертью, то про клятву и говорить нечего. Спустя века Ильта исчезла из памяти людей, название родной планеты стало просто названием, не несущим никакого смысла. На мой резонный вопрос, откуда о богине и клятве узнал Дерек, Маркус лишь пожал плечами и улыбнулся:
− Я Хранитель знаний, а Дерек не в меру любопытный.
Маркус действительно мне нравился. Времени возиться со мной у него, конечно, не было, но именно он принес книги, давшие мне представление о мире, в который я попала. Он терпеливо отвечал на мои вопросы, избегая только темы семьи, сам расспрашивал о том, как живут у нас и что сейчас происходит. Я рассказывала, с грустью осознавая, что, возможно, уже никогда туда не вернусь. Не скажу, что очень хотелось. Там моя жизнь была далека от идеала, но мне хотя бы не угрожала смертельная опасность, которая хороша только в книгах и фильмах. А в жизни я бы спокойно обошлась без приключений.
Я мысленно вернулась в настоящее, лениво постояла под душем, наслаждаясь теплой водой, нехотя натянула шорты со свежей футболкой и направилась на кухню. Все дни были похожи один на другой. С утра мы завтракали, после чего Маркус проводил какие-то анализы и опыты с моей кровью. Иногда он пробовал создавать порталы, причем доходило до смешного. Он капал кровью на дверь и начинал выкрикивать различные места, куда он хотел попасть, порой шептал их, порой прикладывал распечатанные фотографии или подносил голограмму, а иногда усердно пританцовывал. После чего мужчина методично все записывал в свой блокнот, с которым не расставался, хотя с этим успешно справлялась и видеотехника. Но Маркус уверял, что сам процесс написания рождает различные теории в его голове. Что ж, каждый развлекается как может.