Превратившись в огромного медведя, Фостэль ворвался в круг. Он налетел на Ильвесу, пытаясь прижать ее к земле. Но девушка отпрыгнула в сторону, полоснув когтями. Полетели искры, высеченные от прикосновения когтей с металлом. Медведь встал на задние лапы и заревел. Его тело было заковано в броню. Ильвеса прыгнула вперед. Медведь ударом лапы отправил ее обратно. Прокатившись по земле, Ильвеса встала на четвереньки и зашипела, выгнув спину. Дух не собирался сдаваться. Зато Фостэль дал отсрочку для Ильвесы. Она должна справиться.
Когда Ильвесу поглотил дух, она даже не почувствовала боли. Её сознание дрейфовало в темноте маленькой точкой по вязкой субстанции. Сейчас она состояла из одной единственной молитвы, с которой её поглотил дух. Простой, незатейливый мотив песнопения помогал ей не потерять саму себя. Сейчас у нее не было глаз. Она не дышала. Она не видела. Она не слышала. Она только чувствовала неким нутром, инстинктами, чем-то более глубоким и древним — она движется в правильном направлении. Где-то рядом она ощущала Расуса. Но не могла его найти.
«Ты должна помнить, что в мире духов не работает большинство твоих чувств», — всплыло в памяти наставление учителя. Ильвеса неожиданно вспомнила себя. Кто она, ее прошлое, ее родных. Она вспомнила свои цели и стремления. В глубине её существа родилось тепло.
Тепло ее души.
Пространство вокруг Ильвесы расширилось, и из маленькой точки она вновь стала собой — легким, невесомым призраком, стоящим на поляне перед холмом. Ильвеса знала, что все это самообман. Это ее представление мира, которое она принесла с собой.
Ильвеса посмотрела на вершину холма. Она чувствовала, что ей нужно туда. И она пошла. Но сколько бы она не шла, холм не приближался. Ильвеса шла на одном месте. Она побежала, но ничего не изменилось — она по-прежнему была у подножия.
Казалось, этот путь был бесконечным. Ильвеса бежала, шла, прыгала — но холм не становился ближе. Она вымоталась и упала в траву.
«Оказавшись в мире духов, откинь все привычное тебе», — вспомнила Ильвеса строки из книги.
Ильвеса поднялась. Она развернулась и побежала прочь от холма. В какой-то момент она почувствовала, что словно бежит вниз головой. Или летит? Или падает?! Сжав зубы от страха, она прыгнула вперед, вылетев в круг света. Перед ней сидела огромная рысь. В ее глазах сияли тысячи звезд.
Ильвеса тут же поняла кто это.
— Расус, — прошептала она и напряглась.
Рысь встал и рыкнул. Ильвесу бросило на землю. Она увидела, как ее руки начали обрастать шерстью. Её пальцы превратились в острые когти, уши покрылись мехом и на них выросли кисточки. Спину начало выворачивать и Ильвеса сжала зубы от боли. Её ломало изнутри, меняя тело.
Ильвеса подняла взгляд на Расуса. Тот забирал ее облик себе, превращаясь в уточенную, изящную эльфийку, в руках которой появился светящийся меч.
Ильвеса взглянула на свои лапы. Она стала рысью.
«Поиграем!» — усмехнулась Ильвеса и оттолкнулась сильными задними ногами от земли. Выпустив когти, она полетела вперед. Расус легким движением отпрыгнул в сторону и взмахнул мечом. Меч со свистом рассек воздух и распорол бок Ильвесе.
Ильвеса приземлилась на четыре ноги, но не совладала с телом и покатилась по траве. А Расус был уже рядом, замахнувшись мечом. Чувствуя невыносимую боль в боку, Ильвеса отпрыгнула в сторону и вновь не рассчитала силы, воткнувшись носом в землю.
Их бой слился в бесконечный танец. Ильвеса пыталась достать Расуса когтями, а тот постоянно уворачивался и отвечал ей ударом меча. Они оба были в ранах и крови. Оба тяжело и хрипло дышали. Но они оба упрямо продолжали бой. Никто не хотел сдавать позицию.
Ильвеса пошла по кругу, стараясь зайти с боку. Но Расус неотрывно следил за ней, выставляя между ними меч. Ильвеса видела саму себя. Израненную, уставшую, но упрямую. Она никак не хотела сдаваться. Или Расус не хотел сдаваться? Это она или Расус перед ней? Ильвеса растерянно остановилась. А Расус опустил меч.
— Я в тебе, а ты во мне, — прошептала Ильвеса. До нее дошло то, что ей говорил Фостель тысячи раз. Ей не надо биться с Расусом. Она должна принять его в себе. Как часть себя. Но при этом не потерять саму себя.
— Здравствуй, Ильвеса, — проговорил Расус.
Ильвеса очнулась дома в постели. Через окно падали лучи солнца, нагревая одеяло. Ильвеса попыталась пошевелиться, но это отозвалось болью во всем теле, и она застонала.
— Ильвеса, — послышался тревожный голос матери. Бледная Астэрия присела на краю кровати и взяла руку дочери.