Мы познакомились с танкистами, договорились обо всем. Затем отправились на рекогносцировку переднего края. По траншеям дошли до самой передовой и тут оказались свидетелями совершенно непонятной картины.
Со стороны немцев доносилась веселая музыка. Мощные динамики разносили ее на много километров.
— Веселятся смертники, — зло проговорил офицер-пехотинец. — То ли перепились, гады, то ли праздник какой отмечают…
Вон, полюбуйтесь, и тряпку свою вывесили, — он указал рукой чуть вправо.
Мы посмотрели в ту сторону и увидели на бугре высокое дерево, а на нем большой красный флаг с черной свастикой посредине.
— Хотели мы его сбить ружейным огнем, — продолжал офицер, — ничего не получается.
В это время меня к себе позвал командир нашего корпуса генерал Рязанов.
— Слушаю, товарищ генерал.
— Флаг нужно снять. Ясно?
— Так точно.
— Сейчас же отправляйтесь на аэродром и действуйте. Учтите, — генерал заговорил вполголоса, чтобы никто, кроме нас, не слышал, — сбить нужно одной атакой. Это очень важно. Кроме всего прочего, пусть танкисты лишний раз убедятся в силе штурмовика. Им спокойнее под нашим прикрытием воевать будет. Ясно? Исполняйте.
Генерал тут же позвонил в полк и приказал немедленно готовить самолет. А я по траншеям быстро выбрался с передовой и в генеральской машине за каких-нибудь двадцать минут добрался до своего аэродрома.
Вскоре я был уже в воздухе. Да, необычное задание дал генерал. Сбить одной атакой… Но рассуждать долго не пришлось — я уже подлетал к передовой. Твердо решил, что если не попаду снарядами, то собью фашистский флаг винтом.
Вышел на цель очень удачно. Пустил реактивные снаряды, открыл огонь из пушек. На месте, где только что стоял флаг, взметнулись клубы дыма, поднялась вверх земля. Задание выполнено.
Но не возвращаться же на аэродром, если самолет имеет полный запас боеприпасов. Я пролетел за передний край немцев, увидел две полевых артиллерийских батареи и скопление пехоты. По радио доложил об этом и тут же получил разрешение атаковать. Отбомбился по артиллерии, «поласкал» из пулеметов, а затем развернулся и пошел домой.
Сразу же после приземления вернулся на передний край.
— Молодец, — похвалил генерал и крепко пожал руку.
— Да, чистая работа, — с восхищением сказал подполковник-танкист. — С таким хлопцем воевать легко. Как, летун, повоюем? — обратился он ко мне.
— Конечно.
— И еще как повоюем, брат, — улыбнулся танкист.
А через несколько дней началось наше наступление. Танки прорвали вражескую оборону, за нами в прорыв хлынула мотопехота. Вот тут-то и довелось мне выручить из беды того самого танкиста, с которым познакомились мы на переднем крае.
Группа танков, которой он командовал, оторвалась от основных сил и попала в окружение. В это время моя группа находилась в воздухе. Танкист попросил помощь. Мы подлетели к месту боя, но ничего не смогли увидеть. Горел лес, и дым поднимался больше чем на тысячу метров.
Начали отыскивать окна, с тем чтобы пробиться к земле. Наконец, это удалось, и мы увидели наши танки в кольце врага.
— Бегельдинов, бей! — раздался в шлемофоне голос танкиста.
Сверху нам было видно, что с южной стороны сил у немцев маловато. Именно там мы их и атаковали. По радио я дал танкистам команду пробиваться в том же направлении. Через несколько минут кольцо было разорвано и танки вышли на соединение с основными силами.
После, при встрече, подполковник рассказывал, что когда он услышал по радио знакомый голос, он показался ему приятнее самой любимой музыки.
Вот что значит знакомство командиров перед наступлением.
Под крылом — Берлин!
Войска Первого Украинского фронта, в состав которого входила и наша дивизия, ломая сопротивление противника, стремительно продвигались к Берлину.
В ходе боев в районе Рагов — Тейпиц была окружена значительная группировка немецко-фашистских войск. В «котле» оказались несколько пехотных и танковых дивизий.
Ночью, собрав все силы в один бронированный кулак, гитлеровцы прорвали кольцо окружения и лесными дорогами пошли на соединение со своими основными силами.
Рано утром меня вызвали на КП и приказали вылететь на разведку. Предстояло выяснить, куда двигаются немцы. За ночь их группировка сумела оторваться от преследования и буквально растворилась в лесных массивах. Это грозило серьезными неприятностями: в тылах у наших наступающих оказались довольно значительные силы противника.