Дело, с которым я пришел в партком, которое мы накануне так горячо обсуждали на собрании, носило столько патриотизма, личной самоотверженности каждого, что вопрос Мосалова показался мне даже обидным... Я тут же стал возражать ему, ссылаясь на призыв Сталина...
Пока я говорил, Николай Иванович развязал тесемки толстой папки и показал мне на солидную стопку лежавших в ней бумаг.
- Гляди, все это заявления коммунистов и решения собраний вроде вашего. На фронт рвутся...
Обычно спокойный Мосалов нервно ходил по кабинету и резко крикнул "занят" кому-то из заглянувших в приоткрытую дверь.
- Как мы все не можем понять простой вещи, что мы уже давно на фронте,- обрушился он на меня.- Никак не усвоим, что противника с его мощнейшей техникой, механизированной армией можно разбить только еще более мощным оружием, как раз тем, которое делаем мы. Что этого оружия пока еще очень мало и нужны невероятные усилия для резкого, невиданно быстрого увеличения поставок штурмовиков фронту. В это дело требуется сейчас вложить все наши знания и уменье. А вот те, кто это должен сделать, в частности, ты со своими товарищами, говорят нам: "Ну вы тут сами разбирайтесь, а мы уходим на фронт..." Картина великолепная, как ты скажешь?
Парторг все более распалялся, а я сидел придавленный к стулу его неотразимыми аргументами и мысленно ругал себя за собственную недальновидность.
- Я тебе скажу по-товарищески и как большевику.- Мосалов присел на стул против меня.- Надо полагать, что нас ожидают трудности не меньшие, чем у фронтовиков. И говорить об уходе со своих постов, с нашего завода,подчеркнул он,- не равнозначно ли это уходу от трудной жизни?!
Как ни подготовили меня предыдущие соображения парторга к самоосуждению, но подобное обвинение не вязалось с моим состоянием и взорвало меня. Помнится, я вскочил со стула и готов был наговорить Мосалову всяких дерзостей. Но он вовремя меня остановил, сказав, чтоб я не кипятился, а пошел и подумал, как нам действенно и эффективно помочь фронту.
- Был сегодня на ЛИСе,- как бы невзначай заметил Николай Иванович,там все еще жалуются на выбросы масла в полете. Вот где твой фронт, Анатолий Николаевич, пока ты еще не полностью выиграл это сражение.Мосалов уже улыбался.- Вот так, дорогой, иди и воюй, крепче работай сам, да и товарищам посоветуй делать то же самое...
Вскоре всем нам объявили, что мы бронируемся, закрепляемся за заводом, где и должны работать на своих местах.
Но заявления работников завода о добровольном вступлении в ополчение все же поступали.
Около шестисот пятидесяти наших товарищей вступили добровольцами в 4-й Воронежский коммунистический рабочий полк в составе сотой стрелковой дивизии Красной Армии. За доблесть и геройство, проявленные в боях под Минском, этой дивизии, первой среди стрелковых дивизий, было присвоено звание гвардейской. Во главе наших добровольцев были первый заместитель секретаря парткома завода Александр Владимирович Чудинов, редактор заводской газеты Николай Степанович Скребов и заместитель начальника цеха No 1 Степан Тихонович Коротких.
Многие заводчане погибли в сражениях с гитлеровцами. Среди них - Герои Советского Союза А. И. Кольцов, С. Т. Новиков, Н. С. Шендриков, И. И. Квасов, И. А. Савельев, И. Д. Меркулов, В. Т. Сидоров, Н. Е. Касимов.
Память о них - навсегда в наших сердцах.
Несмотря на чувствительную потерю в кадрах, коллектив завода продолжал наращивать выпуск Ил-2. Это мы чувствовали по увеличивающемуся ритму работы. Одновременно с этим возникали и новые проблемы. Когда по ходу производства уже можно было твердо сказать, что период освоения строительства Ил-2 пройден, возникла еще одна новая задача: предстояло освоить серийный выпуск деревянной хвостовой части фюзеляжа.
Дефицит на листы и профили из алюминиевых сплавов стремительно нарастал, так как южные металлургические заводы эвакуировались на Восток и не успели там развернуть свои производства. Поэтому быстрейшее освоение изготовления деревянных хвостов "ила" могло стать определяющим для всей программы завода. Следует отметить, что задача освоения деревянных хвостов для нас была сложна тем, что завод до этого никогда строительством деревянных самолетов не занимался. Не было ни соответствующего оборудования, ни специалистов. По решению городских властей заводу передали местную мебельную фабрику. На ее базе был создан специальный цех деревянных хвостовых частей фюзеляжа.
Успешному освоению заводом изготовления деревянного хвоста способствовало то обстоятельство, что конструкция его была заранее проработана в ОКБ параллельно с металлическим вариантом, и теперь чертежи были выпущены в кратчайший срок. Вскоре деревянные хвосты стали поступать на сборку параллельно с металлическими.
Закончился июль 41-го. Сухая цифра в справке планового отдела зафиксировала небывалый месячный итог: штурмовиков выпущено почти вдвое больше, чем в июне!
Цифра свидетельствовала о великолепной работе коллектива нашего завода. Но она же напоминала о том, что где-то на своих местах также хорошо работают другие заводы - участники строительства ильюшинских самолетов. Не задерживают рост выпуска "илов" мотористы. Несмотря на резко усложненные войной условия, своевременно приходят к нам эшелоны с бронекорпусами. Вся продукция смежников нескончаемым потоком вливается в заводские цехи, чтобы, пройдя в них производственный цикл, воплотиться в грозные штурмовики, которые так необходимы фронту!
Тяжело было Красной Армии и нашему народу в те дни. Нужно было отражать натиск фашистских полчищ на фронте, протяженностью от Черного до Белого моря, вывозить ценности, промышленное оборудование, людей, налаживать в огромных масштабах строительство в необжитых районах, крепить армию, обеспечивая ее необходимым оружием, лучшим, чем у врага.
А главное, не пасть духом, не потерять веру в нашу победу. И мы не теряли эту веру, не пали духом!
Ежедневно утро в нашем доме так же, как и в других, начиналось с прослушивания по радио сводки Совинформбюро. Каждого интересовал главный вопрос - как дела там, на фронте? Где, на каком участке нашим удалось задержать лавину противника, какие у него потери? Нередко сообщались города, оставленные нашими войсками. Далее шли корреспонденции о зверствах немцев на захваченных ими территориях. Величественно и грозно неслась мелодия "Священной войны".
Эту песню Александрова и Лебедева-Кумача мы все хорошо знали. Краснознаменный ансамбль исполнил ее впервые в конце июня на Белорусском вокзале перед отъезжавшими на фронт бойцами:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,
Идет война народная,
Священная война...
На заводе в ряде мест висели карты Советского Союза, на которых флажками и цветными шнурками отмечалась линия фронта на каждый день. Разумеется, эти карты пользовались всеобщим вниманием...
Ежедневно, а иногда и по нескольку раз в смену, на заводе звучали сирены воздушной тревоги. Подчиняясь введенному распорядку, мы все оставляли рабочие места и занимали посты по расписанию. Не занятые в командах рабочие цехов и сотрудники отделов уходили в укрытия и пережидали там до отбоя тревоги...
23 августа 1941 года для завода стало знаменательным днем. Постановлением правительства завод был награжден орденом Ленина за большие успехи в деле вооружения Красной Армии боевыми самолетами. Орденами и медалями был отмечен труд ста работников завода.
На общезаводском митинге, собравшемся по этому случаю, после оглашения Указа о награждении Мосалов зачитал депешу командующего ВВС Балтийского флота, в которой говорилось: "Ваша продукция, которую мы используем сегодня, дала прекрасные результаты. Уже не одна сотня фашистских танков и солдат сметены с лица земли. На этих машинах уже родились герои Отечественной войны.
Ваши прекрасные "илы" заслужили честь и славу. Давайте больше машин крепких, быстроходных.
Победа за нами!
Честь и слава работникам завода имени Ворошилова и коллективам, создавшим машину Отечественной войны".
С глубоким волнением слушали мы, участники митинга, эту депешу. Простыми, искренними словами, пришедшими оттуда, с передовой, давалась оценка нашему напряженному труду. С митинга все разошлись по рабочим местам.