Авторами замечательных тактических находок в применении "ила" были многие летчики-штурмовики, командиры штурмовых авиасоединений. Безусловно, эти находки тут же становились достоянием всего данного соединения. А требовались куда большие масштабы, и тогда обращались к печати.
Говоря словами Маяковского, возник социальный заказ - распространять опыт боевого применения штурмовиков, делать его достоянием всей нашей армии. Нашлись и летчики-штурмовики, которые в перерывах между боевыми вылетами стали заносить на бумагу бесценные слова о том, как эффективнее сражаться на "иле".
Примером такого совершенно необычного, я бы сказал, героически-творческого труда могут служить статьи летчика-штурмовика В. Б. Емельяненко, одним из первых начавшего воевать на ильюшинском штурмовике. Во многих номерах газеты "Сталинский сокол" печатались его статьи под общим заголовком "Из чего слагается мастерство", в которых обстоятельно излагался опыт боевого применения штурмовика Ил-2, добытый автором и его товарищами в сражениях с оккупантами.
* * *
...Но, как ни хорош был наш "Илюша", как ни быстро совершенствовалось воинское мастерство славных летчиков-штурмовиков, все же в боевых операциях немало ранений получали и сами самолеты.
Нередко на крыльях, оперении или фюзеляже возвращавшегося самолета светились пулевые пробоины. Но ровно гудит его мотор, работают все системы, значит, штурмовик в строю.
Иногда на свой аэродром совершал посадку самолет, долетевший "на честном слове". Лохмотьями свисают с крыльев и оперения куски обшивки, хвост фюзеляжа прострочен пулеметной очередью... Как бы израсходовав последние силы по пути домой, самолет не в состоянии выпустить шасси, плюхается на "брюхо", взрывает землю погнутым винтом и замирает, распластавшись подобно сбитой птице... Нестерпимо больно видеть такую картину. Но вот к раненому самолету подходит группа мужчин в штатских одеждах. Они достают из своих походных чемоданов нехитрый инструмент и приступают к работе. Двое ножницами обрезают обшивку вокруг рваных пробоин на крыле и оперении. Двое занялись демонтажем сильно разбитого руля поворота. Старший штатский объясняет военному технику и подошедшим с ним на помощь солдатам ближайшую задачу: необходимо вырыть две траншеи против ног шасси. Размечает на земле траншеи шириной три четверти метра, которые должны полого спускаться под обтекатели шасси со стороны хвоста самолета. Максимальная глубина траншей такая, чтобы ноги шасси можно было выпустить полностью и его колеса стали бы на дно. Начали копать.
Когда глубина траншей стала достаточной, аварийной лебедкой выпустили шасси. Подъехал автотягач. Два троса привязали к стойкам шасси и зацепили за крюк тягача, расположившегося против хвоста самолета. Все заняли места, указанные бригадиром. По команде "Пошел" тягач потянул за трос, и самолет плавно выкатился из траншей, на глазах как бы вырастая из земли.
Теперь он уже не напоминал подстреленную птицу, не был так жалок и беспомощен. Это был израненный, но живой боец.
А когда погнутый розочкой винт заменили, поставили новый маслорадиатор,- самолет еще более преобразился. Бригадир пригласил летчика сесть в кабину для опробования мотора.
Продвинулись дела и у слесарей, ремонтировавших крыло и оперение. В общем, на третий день знакомый нам раненый штурмовик получил разрешение сделать пробный полет и был возвращен в строй.
Конечно, упомянутый случай ремонта самолета на фронтовом аэродроме не является типичным. В нем все сложилось благоприятно - и на аэродроме спокойно, и запасные части оказались поблизости, и помощники, и погода, словом - все к месту. Но так, к сожалению, почти никогда не бывало в действительности.
Практически то, что получило прозаическое название полевой ремонт самолетов, выглядело в значительной мере иначе. Это была нелегкая работа на открытом воздухе в любую погоду, жизнь в землянках или палатках. Были и свирепые бомбежки, и артобстрелы, и минометный огонь. Но наряду с холодом была тут всегда и радость победы, когда, взревев мощным мотором, уходил в полет еще один крестник - только что отремонтированный самолет, начиная свою вторую жизнь...
Работам по обслуживанию воинских частей, эксплуатировавших построенные нами самолеты, на заводе всегда придавалось особое значение и уделялось большое внимание. Еще перед войной наш ОЭР был укомплектован квалифицированными специалистами. Поэтому, когда Верховное Главнокомандование потребовало усилить работы по восстановлению боевой техники на фронте, наш завод смог быстро развернуть широкую сеть ремонтных бригад, охватить ими все основные участки фронтов и осуществлять восстановление большого количества поврежденных в боях самолетов. Так наши "штатские" получили постоянную "прописку" на фронтах.
Непрерывно наращивался темп выпуска самолетов Ил-2 с завода. Росло количество воинских подразделений, воевавших на "илах", росло и количество заводских бригад, обслуживавших воинские части. Был период, когда в различных армиях, штурмовых дивизиях и полках работали многие сотни наших специалистов. И то, что они делали, порой поистине граничило с чудесами.
Много писалось о необычной живучести самолета Ил-2. Некоторые машины возвращались после боевых вылетов настолько израненными, что если бы не сам факт возвращения, то и поверить в него было бы трудно. Вот эта-то живучесть "илов" и создавала надежную основу для восстановительных ремонтов, проводившихся в условиях прифронтовых аэродромов с использованием подручных средств. Одни поврежденные элементы заменялись другими, взятыми из запасных комплектов или со списанных самолетов. Мелкие повреждения устранялись тут же, на пробоины в обшивке накладывались заплаты, даже повреждения силовых элементов, включая лонжероны крыла, ремонтировались накладкой стальных уголков... И вот уже пробный полет, после которого штурмовик занимал свое место в строю соединения.
Завод откомандировал в воинские части многие сотни своих специалистов. К авиационному штурмовому полку, одним из первых получившему штурмовики Ил-2 с нашего завода, еще в Воронеже был прикомандирован старший инженер ОЭР, бывший начальник бригады СКО Александр Сергеевич Руденко с пятью квалифицированными слесарями-универсалами. С первых же дней войны этот полк, над которым шефствовал испытательный институт ВВС, был направлен на фронт и получил боевое крещение.
Белорусское направление. Прифронтовая полоса. Авиация противника рыщет повсюду, бомбит любые аэродромы и все, что их напоминает. Полку часто приходится менять место базирования... Вспоминая те дни, Руденко мне рассказывает:
- Самолет Ли-2, перевозивший технический состав полка с одного аэродрома на другой, выгрузил нас и улетел. Только после этого выяснилось, что мы высадились на уже покинутом полком аэродроме. Оказалось, что накануне нашего прилета этот аэродром подвергся ожесточенной бомбардировке и все его оставили. Не улетели только четыре наших "ила", они были повреждены при бомбежке. Осмотр машин показал, что повреждения у них сравнительно небольшие, мы принялись за работу. Должен тебе сказать,отмечает Руденко,- что технический состав этого полка во главе с военным инженером Василием Холоповым до последнего боролся за сохранение боеспособности своих самолетов. Наша заводская бригада в полку была окружена вниманием. У заводчан с техсоставом полка установились деловые взаимоотношения, нашей работе оказывалось всяческое содействие. Так и в данном случае по заданию Холопова нам привезли необходимые запасные части, и через двое суток все четыре машины были восстановлены. Холопов связался с полком, который находился поблизости - у деревни Яковлевичи - вызвал летчиков, и те перегнали машины в часть. Мы тоже перебрались на аэродром, где обосновался полк. Правда, название "аэродром" в данном случае можно было применить чисто условно. Аэродромом служило относительно ровное поле выпас колхозного скота. Один конец этого поля упирался в лесной массив, где маскировались наши самолеты. С противоположной, западной, стороны на значительное расстояние простиралась нива. По высокой перезревшей ржи ветер гонял длинные волны... За полем - фронт. Вот в эту рожь и плюхнулся на "пузо" один из наших самолетов, с повреждением возвратившийся из боевого вылета. Летчик пришел на КП полка, доложил обстановку. Выходило, что в лесочке, который виднелся за ржаным полем, уже могли быть враги... Выждав пару часов, кружным путем добрались до подбитого самолета. В мягкой земле быстро вырыли траншеи под шасси, выпустили ноги. К середине ночи все было готово к вытаскиванию самолета. С погашенными огнями подъехал наш тракторист и сообщил, что, пока ехал, видел, как недалеко от нас, со стороны противника, кто-то пускает ракеты в сторону упавшего самолета. Через некоторое время и мы заметили ракету, пущенную в нашу сторону из густой ржи, метров за двести от нас. Что делать? Оружия у нас нет. Все же решили прогнать или захватить ракетчика. Нас семь человек с молотками и ключами, да и "он" не знает, что мы без оружия... Пошли цепочкой по ржи, неприятно, конечно... Сто, двести метров - никого. Замкнули круг - тихо. Но пуск ракет прекратился. Вернулись к самолету, выкатили его из траншей и отбуксировали к своим в лес. Чуть забрезжил рассвет, принялись за ремонт. Пока устраняли мелкие повреждения и чинили систему выпуска шасси, Холопов привез от соседей воздушный винт. Заменили винт, опробовали мотор. При этом оказалось, что течет маслорадиатор, а запасного нет. Пришлось заглушить поврежденные соты радиатора. Так самолет и улетел на задание, а затем перелетел на дальний аэродром.