За большим столом сидели: Г. М. Маленков, Нарком авиапромышленности А. И. Шахурин, командующий ВВС П. Ф. Жигарев и начальник НИИ ВВС И. Ф. Петров. Пригласив нас сесть, Сталин сказал, что собрал всех здесь для того, чтобы посоветоваться по одному вопросу — какие самолеты строить на восемнадцатом заводе в Воронеже?
Жигарев, оперируя названиями воинских частей и численностью имеющихся и необходимых самолетов, высказался так, что ВВС нужны оба самолета (Ер-2 и Ил-2), которые строит завод, их и надо продолжать выпускать, только увеличив программу. Шахурин уточнил, что Наркомат авиационной промышленности уже вынес решение об увеличении задания заводу № 18 по самолету Ил~2, но требуется подтянуть заводы-смежники…
Неторопливо шагая по кабинету и внимательно выслушивая каждого выступавшего, Сталин заметил:
— Я полагаю, что сейчас нам очень нужны дальние бомбардировщики. Поэтому считаю, что Шенкману необходимо построить большую партию самолетов Ер-2.
Он назвал цифру — количество самолетов Ер-2, которые надлежит выпустить в этом, 1941 году, и поинтересовался, как самолеты обеспечены моторами. Шахурин ответил, что моторы будут, их изготовление поручено такому-то (назвал город) заводу.
Затем Сталин обратился к Шенкману:
— Есть у вас затруднения в производстве самолета Ер-два?
— Особых затруднений нет, товарищ Сталин, — ответил Шенк-ман, очевидно считая, что вопрос о моторах ему еще раз поднимать не следует. — Только вот летные испытания самолета в НИИ ВВС еще не закончены, а по их результатам могут быть различные доводки, переделки.
— Товарищ Петров, когда вы закончите испытания? — последовал тут же вопрос к Петрову.
— В течение ближайших двух месяцев, товарищ Сталин, — по-военному четко отрапортовал Петров.
— Завод устраивает такой срок? — Вопрос Сталина вновь адресовался Шенкману.
— Хотелось бы побыстрее, — попросил Шенкман.
— Удовлетворим вашу просьбу. Товарищ Петров, заводу необходимо помочь, ведь Ер-2 нам нужны побыстрее… А как у вас на заводе идут дела по ильюшинскому штурмовику? — задал вопрос Сталин и стал набивать свою трубку. Закурив, он неслышно подошел к общему столу и встал как раз против Шенкмана и Мосалова.
— По Ил-два у нас претензий нет, — ответил Шенкман.
— Штурмовик у нас хорошо освоен, полюбился коллективу. Его мы будем выпускать, сколько потребуется, товарищ Сталин, — несколько сбивчиво, явно волнуясь, проговорил Мосалов.
Сталин улыбнулся и заметил:
— Что ж, учтем заявление парторга ЦК, товарищи… Какие у завода есть еще просьбы или претензии? — задал очередной вопрос Сталин, продолжая неслышно ходить по кабинету.
Все молчали, пауза затянулась.
— Наркомат нас немного обижает, — с некоторым трудом проговорил Шенкман. — Директорский фонд установили слишком маленький, не соответствует нашим работам. — Шенкман назвал цифру фонда.
— Товарищ Шахурин, что вы скажете на эту претензию завода?
— У восемнадцатого завода, товарищ Сталин, фонд директора в том же соответствии с фондом зарплаты, как и на других заводах, — ответил Шахурин. — Не больше, но и не меньше.
— А давайте спросим директора завода — какой фонд устраивал бы их? — предложил Сталин.
Шенкман назвал цифру, примерно втрое превышающую сумму, выделенную Наркоматом.
— Давайте, товарищ Шахурин, дадим им эти деньги. У них большие дела делаются, — сказал Сталин и на этом закрыл совещание.
Должен сказать, что это событие, несмотря на то что о нем на заводе не объявлялось, стало известно многим и еще сильнее нас сплотило.
А произошло оно, напомню, всего за шестнадцать дней до начала войны.
Под воскресенье 22 июня мы поехали отдыхать в район Рамони. Такие коллективные вылазки практиковались нашим спортивным обществом и проводились систематически. Люди помногу работали, и руководство завода поощряло организованный отдых в различных видах. Выехали в субботу, часов в восемь вечера.
Часа через два езды по проселочным дорогам и лесным просекам наш автофургон прибыл в назначенное место — на берег старицы реки Воронеж, изрядно поросшей водорослями. Лес местами почти вплотную подходил к воде, местами отступал от нее, образовывая уютные лужайки. На одной из таких лужаек и расположилась наша «экспедиция», недалеко от стоянки заядлого рыбака — нашего конструктора Юры Насонова. Здесь он с отцом проводил свой отпуск. В садке рыболовов оказалась пойманная рыба.
Уха из свежей рыбы! Ночной костер на берегу реки. Звездное небо над головой, тишина. Все это создавало лирический настрой, и когда запевала тихо, как бы в раздумье, подал первый куплет: