Этот памятный разговор принес свои плоды, правда, не так скоро, как того хотелось.
День 20 сентября 1941 года поначалу ничем не отличался от предыдущих дней. Было довольно тепло. Осенью в Воронеже, как правило, долго держится хорошая погода. В обеденный перерыв я, как и многие наши сотрудники, поспешил домой обедать. Наша квартира находилась в самом близком от завода доме. Из окна кухни хорошо просматривался главный корпус заводоуправления и асфальтовая дорожка, обсаженная тополями.
Помнится, что в тот день я пришел домой раньше своей супруги Гали и стал накрывать на стол, время от времени поглядывая на дорожку — не идет ли жена. Она тогда заведывала лабораторией по контролю приборов самолетного оборудования. Работы у нее всегда было очень много, и она нередко задерживалась. Так и не дождавшись жены, я принялся за обед. Но неожиданно захлопали выстрелы, затрещали пулеметные очереди с нескольких стрелковых точек охраны завода. Я прильнул к окну и тотчас увидел, как из облаков, почти над главным корпусом заводоуправления вынырнул немецкий бомбардировщик и низко, на высоте не более двухсот метров, полетел вдоль основных производственных корпусов в сторону аэродрома. Видел я его несколько мгновений, но узнал характерные контуры бомбардировщика «Хейнкеля-111». «Сейчас будет бомбить», — мелькнула мысль, и я прижался к оконному простенку, ожидая, что после взрыва бомб из нашего окна полетят стекла…
Стрельба продолжалась, но с явным удалением. Как видно, стреляли с дальних точек на аэродроме. Завывали сирены, но никаких взрывов не было. Скоро и стрельба прекратилась.
«Вероятно, это был разведчик, сейчас еще прилетят», — подумалось мне и я поспешил на завод занять место по боевому расписанию нашей объектовой команды. На сборный пункт я прибежал в момент поступления распоряжения: оцепить производственный корпус. Коротко было сказано, что в здание попали бомбы, но пока не разорвались…
Ясно, решили мы — бомбы с взрывателями замедленного действия. Когда они сработают? Мы знали несколько таких устройств, у которых замедление могло исчисляться и минутами, и часами…
Вскоре поступила команда снять оцепление, очистить заводской двор от людей. Работавшие в корпусе, куда попали бомбы, были выведены из помещения. Осталась небольшая группа дружинников и начальство.
— В этой сложной и опасной операции, — рассказывал мне Белянский, великолепную выдержку и подлинный героизм проявил главный механик завода Л. Н. Ефремов, а также заместитель главного энергетика А. Д. Тимченко, товарищи Эктов, Землянский и другие. Они не только четко руководили действиями людей по обезвреживанию бомб, но сами лично выносили их из цехов и осторожно укладывали на мягкие подстилки в кузова грузовых автомобилей. Бомбы увозили с территории завода в степь для уничтожения.
Их оказалось два десятка весом по пятьдесят килограммов. И ни одна из них, как ни странно, не взорвалась. В чем же дело?
У немцев была принята система дистанционного взведения взрывателей авиабомб перед их сбрасыванием. Пока бомба висит в бомбоотсеке самолета, ее взрыватель установлен в положение «пассив» и он не подорвет бомбу даже при ее столкновении с препятствием. Перед сбрасыванием бомб на цель штурман или летчик, с помощью специального устройства должен перевести взрыватели бомб из положения «пассив» в положение «актив», при котором уже они взорвутся, едва коснувшись цели.
В описываемом случае экипаж Хе-111, очевидно, растерялся, вынырнув из облаков над заводом, и второпях сбросил свои бомбы с взрывателями в положении «пассив», и они не сработали, бомбы не взорвались.
Но эта бомбардировка завода все же принесла и первые человеческие жертвы. В сварочном цехе, куда упала одна из бомб, ее стабилизатором были убиты два слесаря — Б. Рожков и С. Мысков.
Так война стала и для нас непосредственной действительностью. За мужество и героизм, проявленные при обезвреживании неразорвавшихся бомб, Леонид Николаевич Ефремов был вскоре награжден орденом Красной Звезды.
Нащупав наш завод, «Хейнкель-111» пожаловал к нам и на следующий день, 21 сентября. На этот раз он подошел с восточного направления, оказавшись над аэродромом, куда и упала его первая бомба. Не считая разбросанной земли от взрыва, эта бомба вреда не принесла. Зато серия других пришлась на жилые дома заводского поселка. Была разрушена одна секция пятиэтажного дома и два барака. Поврежден водопровод и сеть электропроводки. Убито было двое и шесть человек ранено. Стервятник, как и первый раз, благополучно скрылся.
После работы многие пошли осматривать следы бомбежки. Разрушенная секция пятиэтажного дома выглядела странно, словно учебный макет дома в разрезе. Задняя стена дома чудом уцелела и разноцветная окраска комнат по разрушенным этажам напоминала о бывшем уюте, тепле и других довоенных радостях. Нелепо выглядели уцелевшие диваны, шкафы и другая мебель. Ветер раскачивал картины и разбитые люстры. На искореженных водопроводных трубах висели батареи отопления…