Клава. Нет, это не гараж! (Бросает трубку.)
Говорков (в полном отчаянии).…Я вас хотел попросить… Вы тут неправильно написали мне в наряде… шестнадцатого, а надо — семнадцатого.
Клава молча внимательно смотрит на совершенно уже потерявшегося и глубоко несчастного Говоркова. Вздыхает.
Звонит телефон. Клава решительно берет трубку.
Клава. Гараж таксомоторов. Машина? Есть. Пожалуйста. Сейчас высылаю. Номер 30–01. Выходите через пять минут.
Быстро пишет и протягивает Говоркову наряд.
Развинченной походкой неудачника он направляется к своей машине. Садится в нее. Но когда он нажимает стартер и машина начинает дрожать, в нем просыпается решимость. Скорости он переводит как человек, исполненный силы.
Машина делает два круга по пустому гаражу и резко останавливается у окошка Клавы.
Говорков(кричит, открыв дверцу). Клава! Я вас люблю!
Клава потрясена.
Говорков захлопывает дверцу.
Машина с воем выезжает из гаража.
Клава с блаженной рассеянной улыбкой сидит в своей будочке, откинувшись на стуле.
Звонит телефон.
Клава, не глядя, снимает трубку, медленно кладет ее на стол и мечтательно произносит, глядя в пространство.
Клава. Машин нет.
Крупным планом на полу осколки таракановского флакона.
Часть третья
ИСКУССТВО ТРЕБУЕТ ЖЕРТВ
В гараже на другой день.
Несколько машин, из-под которых торчат ноги.
Вбегает Василий Фомич. Что-то ищет, потом подбегает к первой машине, разглядывает ноги, теребит их.
Из-под машины показывается маленький, тощий, черномазый человек.
Василий Фомич. Почему не на репетиции? А еще Онегин!
Онегин. Картер не в порядке! Василий Фомич, через пять минут буду. (Бежит в раздевалку, напевая «О, жалкий жребий мой!..»)
Василий Фомич подходит к следующей машине и вытаскивает за ноги толстенькую девчушку с перепачканным лицом.
Василий Фомич. Ай-яй-яй, Настенька! Смена кончилась час тому назад, а вы в таком виде. Ведь вам два часа мыться нужно.
Настя. Ух и люблю же я вас, Василий Фомич! Прямо сил нет! (Чмокает Василия Фомича в щеку, оставляя на ней черный след.) Раньше вас буду!
Убегает, напевая «Я не способна к грусти томной».
Василий Фомич трогает щеку, качает головой, улыбается. Потом идет к следующей машине и вытаскивает из-под нее Тараканова.
Василий Фомич. Вот тебе раз! А где Говорков?
Тараканов. Петька Говорков?
Василий Фомич. Да! В семь часов репетиция.
Тараканов(смотрит на часы и зловеще улыбается). Антр-ну?
Василий Фомич(нетерпеливо). Ладно, ладно, где он?
Тараканов. Тайна, папаша, покрытая мраком. Но для вас… (Берет Василия Фомича под руку и ведет за собой.)
Из диафрагмы.
Клава и Говорков сидят на скамеечке заснеженного сквера. Из уст влюбленных валит такой пар, что на секунду заволакивает их лица.
Клава. Чудачок, почему ты сразу тогда не сказал?
Говорков. Я боялся.
Клава. А почему ты потом не боялся?
Говорков. А потом я не боялся.
Клава. А теперь ты не боишься?
Говорков. Теперь я не боюсь. А ты тогда боялась?
Клава. Я никогда не боялась.
Говорков. А ты меня первого полюбила?
Клава. Помнишь, когда ты только поступил в гараж, я на тебя, как дура, накричала?
Говорков. Мы никогда не будем ссориться, правда?
Клава. Тебе не холодно?
Говорков. Я почему-то думал, что никогда не женюсь.
Клава. А разве ты хочешь на мне жениться?
Говорков. Как? Разве я тебе не сказал? Вот спою Ленского, и потом пойдем распишемся.
Клава. Какого Ленского? Где?
Говорков(скороговоркой). В «Евгении Онегине», в Государственном ордена Ленина академическом Большом театре.
Клава. Ты сумасшедший.
Говорков. Ничего я не сумасшедший. (Пауза.) Есть один старичок…
Посередине улицы Тараканов за руку ведет Василия Фомича. Они подходят к скверу. Тараканов указывает Василию Фомичу на Говоркова и Клаву, сидящих на скамейке.
Клава. Ну, посчитай сам. Ты никогда и четырехсот рублей не вырабатываешь. Да мои двести тридцать. Да твоя мама, да твоя сестра, да еще моей бабушке надо посылать в Подольск. Трудно прожить на такие деньги.
Говорков. Ты мне, Клава, скажи прямо: ты веришь, что я буду артистом?
Клава. Некоторые в гараже вырабатывают больше тысячи…
Говорков. Ну Клава, ну давай попробуем, подожди только три месяца. Спою Ленского у нас в клубе, и тогда все решится. Может, я действительно балда. Тогда я брошу думать о пении. И буду зарабатывать деньги. Ты, Клавочка, главное дело — не беспокойся, нас с тобой никто никогда не разлучит.
Произнося эти слова, Говорков делает широкий жест левой рукой.
Неожиданно из-за кадра протягивается рука Василия Фомича, хватает руку Говоркова и вытаскивает его из кадра.
Оцепеневшая Клава остается сидеть на скамейке.
Ей видно, как Василий Фомич уволакивает сопротивляющегося Говоркова. Говорков успевает крикнуть ей, показывая на часы:
— Ровно в десять встретимся на балу!
При выходе из сквера Василий Фомич и Говорков проходят мимо Тараканова. Он некоторое время смотрит им вслед, потом подкручивает усы и направляется в сторону Клавы.
Надпись: В КЛУБЕ ТРАНСПОРТНИКОВ.
Вместе с громкими звуками настраиваемых инструментов на экране возникает театральный зал, где есть настоящая сцена, настоящее углубление для оркестра, ряды настоящих театральных кресел и даже лира на суфлерской будке. Но только все здесь маленькое.
Разместившаяся в оркестре и зале публика представляет собой собрание немного странных, но чрезвычайно симпатичных людей. Среди них седоусые старики, молодые девушки, зрелые мужи и юнцы, не достигшие призывного возраста. Всех их объединяет музыка. Они играют, поют, настраивают инструменты, канифолят смычки, о чем-то спорят над партитурой; некоторые танцуют, разучивая па вальса.
На стене плакат:
РЕПЕТИЦИЯ «ЕВГЕНИЯ ОНЕГИНА»
СОСТОИТСЯ СЕГОДНЯ В 17 час.
ЯВКА ОБЯЗАТЕЛЬНА.
Онегин обходит всех присутствующих, показывая им очень древний и очень пышный лорнет.
Онегин. Семь рублей! Купил в комиссионном магазине. Красота?!
Подходит к зеркалу и начинает практиковаться в обращении с этим инструментом. На его лице нестерпимая важность. Лорнет он держит в кулаке.
Настенька подбегает к нему.