СЕАНС ЧЕРНОЙ МАГИИ
— А почему мы не увидели здесь ни одного крестьянина, рабочего, военного? — послышался из ложи приятный и очень настойчивый баритон. — Зрительская масса требует, чтобы на сцене присутствовала не только интеллигенция.
Баритон принадлежал почетному гостю, Аркадию Аполлоновичу Семплеярову, председателю акустической комиссии московских театров.
— И еще желательно, гражданин артист, чтобы вы разоблачили технику ваших фокусов. Без этого ваши номера оставят у детей тягостное впечатление. Театр, голубчик, не место для искажения событий, фальсификации, подтасовок и лжи.
— Пардон, пардон! — отозвался Фагот, — я извиняюсь, но зрительская масса, кажется, ничего не заявляла. И детей в зале я как будто не вижу. Однако, принимая во внимание ваше глубокоуважаемое желание, Аркадий Аполлонович, я произведу одно разоблачение. Но для начала позвольте поинтересоваться: хорошо ли вы помните, ЧТО сами говорили лет двадцать назад по тому же самому поводу?
При этом неуместном и даже, пожалуй, хамском вопросе лицо Аркадия Аполлоновича изменилось, и весьма сильно изменилось…
В марте 2016 года глава российского государства поздравил своего сирийского коллегу с освобождением Пальмиры от террористов. В ответном слове президент Сирии подчеркнул, что успехи были бы невозможны без поддержки России. Обо всем этом тогда рассказал на брифинге журналистам пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков. В декабре 2016 года боевики вновь захватили тот же город. Отвечая на вопрос, является ли уроном для репутации РФ потеря Пальмиры, тот же Дмитрий Песков ответил, что вопрос поставлен неправильно: «Угроза потери Пальмиры — это урон для всего цивилизованного человечества, а не для России. Это урон для имиджа всего цивилизованного человечества, которое, будучи раздираемо противоречиями, будучи подвержено каким-то ангажементом, каким-то пониманием, которое не способствует налаживанию сотрудничества, которые сидят сложа руки и ничего не делают в реальности для того, чтобы бороться с этими международными террористами…»
ОСТАП И ВАСИСУАЛИЙ ЛОХАНКИН
— Прекрасная комната, все удобства, — сказал Васисуалий. — Пятьдесят рублей в месяц.
— Торговаться я не стану, — сказал Остап, вежливо разглядывая выцветшую литографию с живописными развалинами Пальмиры. — Но вот соседи… Кажется, они ввели здесь телесные наказания? И при этом, если я не ошибаюсь, уже пострадала ваша репутация?
— Ах, — сказал Лоханкин проникновенно, — пострадала не моя репутация, а всего цивилизованного человечества, которое, сидя сложа руки, будучи раздираемо и подвержено, не способствует… э-э…
— Простите, из какого класса гимназии вас вытурили за неуспешность? — учтиво поинтересовался Остап.
— Меня туда вообще не приняли, — с достоинством ответил Лоханкин.
Примечания
«О, как я всё угадал!» — восклицал герой булгаковского романа. Судя по фрагментам, опубликованным в этой книге, вслед за Мастером ту же реплику могли бы повторить и сам Булгаков, и Ильф с Петровым. Некоторые параллели между сегодняшними событиями и формулировками из черновиков кажутся поистине невероятными, а точность писательских прозрений — фантастической. И все же мы попытались (там, где это возможно) обойтись без чудес и найти рациональные истоки того, что ныне выглядит пророческим.
Стр. 11. …только вчера Совет Федерации приравнял автопробеги к политическим демонстрациям! — Поскольку словосочетание Совет Федерации появилось только в 1990 году, мы действительно столкнулись с писательским предвидением. Однако не исключено и более простое объяснение. Исследователи текстов романов Ильфа и Петрова уже обращали внимание на многократные промахи машинистки при перепечатке рукописи «Двенадцати стульев» (например, слово «нагретое» вместо «наливное», слово «сцена» вместо «слеза» и пр.). Так что, скорее всего, здесь техническая ошибка: писатели имели в виду Совет Народных Комиссаров Российской Федерации, а машинистка случайно пропустила три слова посредине. И потом уже несколько раз подряд по инерции повторила свою оплошность.