– Вы видели – вон там стояла старушка и продавала цветы. Куда она ушла?
– Вы не похожи на человека, опаздывающего на свидание, – ответила она и флегматично, оценивающим взглядом посмотрела на мою черную футболку и лохматую голову (утром я забыл расчесаться). – Купите у нас чай. Зеленый; может, он сможет вам чем-то помочь, – и лениво изобразила на лице ухмылку.
– Ответьте мне про старушку.
– Это неудачный способ знакомства со мной, уверяю вас, господин старичок, – обидно было это услышать; для нее, видимо, я выглядел стариком; каждый простой горожанин воспринимает меня по-своему. – Никакая даже распоследняя бабуля, если она в своем уме, не станет торговать цветами на том углу. Посмотрите, там строительные работы, а навес не поставили. Видите штукатурку на асфальте?.. Да что вы молчите… эй, вы в обморок не падайте, ладно?
Только теперь я сообразил! Метеоритный дождь… падающая штукатурка… глинтвейн с лепестками… букеты гиацинтов… принц голубой крови… голубые цветы! Со временем, возможно, я смогу понимать намеки великого конспиратора лучше, и мы встретимся…
У меня еще оставалось время, довольно крупный кусок, поэтому я решился разменять все-таки свою пятитысячную купюру: купил двести граммов земляничного ройбуша и пятьдесят граммов «императорских грибов».
Уже взявшись за ручку стеклянной двери, я оглянулся и спросил продавщицу:
– Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, вы хотите, чтобы мужчина пришел к вам на свидание, опоздав на двадцать минут, пришел в испачканных джинсах и со сломанной герберой в руках.
– Да? Интересно было бы узнать, почему вы так думаете? – спросила она безучастно и, повернувшись к полкам с чаем, принялась тщательно выравнивать жестяные коробки.
– Нет, нет, я так, сказал глупость; просто вспомнил один случай недавний, – и я открыл уже дверь, чтобы уйти.
– Подождите, – попросила она, заторопилась вдоль прилавка поближе ко мне, случайно опрокинула коробку с «императорскими грибами», и сквозь шорох прыгающих по мрамору чайных головок я услышал торопливую просьбу: – подождите, пожалуйста! Скажите мне – он что, не пришел? побоялся, что будет выглядеть глупо грязный и со сломанным цветком?
– Успокойтесь, пожалуйста. Она его не любила, и он это понял.
– Подождите еще, не уходите, я хочу поговорить с вами. Для меня это очень важно, пожалуйста! Скажите, а что произошло с герберой? Вы подняли ее с асфальта, и теперь она ваша?
– Нет, я не сушу цветы. Я мог бы засушить сломанную герберу и поменять засушенную на другую, свежую и совсем еще не сломленную… Но я не завял и не делаю так. Мой взгляд поэтому не бывает пустым, а улыбка у меня с морщинками в уголках глаз.
– А что же произошло со сломанной герберой тогда? – удивилась она.
– Я отдал цветок той девушке, для которой он предназначался, и, возможно, развеял часть ее иллюзий о том, кого и когда можно утрамбовать в квадратную коробку с герметичной крышкой. Она теперь даже, может быть, сообразит: кто выглядит вначале холодным и грубым, на самом деле оказывается горячим идеалистом. Счастливо!
Я пошел к метро, оставив разгорячившуюся продавщицу подбирать с пола головки «императорских грибов».
В десяти шагах не доходя метро молодой парень играл на губной гармошке. До встречи с незнакомцем на Фили оставалось полчаса; не так много, но достаточно. Я остановился послушать и стал размышлять о чае: вечером я буду наслаждаться ароматным ройбушем; он, конечно, не самый лучший, но довольно приличный; более тонких оттенков запаха и вкуса я все равно не почувствую… Постояв минут пять, я бросил на рюкзак парня полста; его игра не идеальна, однако вполне хороша, я не такой большой ценитель музыки, чтобы заметить его ошибки.
В метро уже не было очереди на покупку билетов. Не рискуя потерять время, я достал бумажник и отдал в окошко пятьсот двадцать рублей, купив себе шестьдесят поездок.
Горстка рыбьих костей
Подъезжая к Фили, я посмотрел на часы и понял, что успеваю на пределе, даже возможно, опаздываю на пару минут. Странно, вроде бы целых пятьдесят минут оставалось, когда я покинул кофейню. Я открыл бумажник, там было четыре тысячи и мишура; я потрогал мишуру, стал припоминать, сколько стоил чай. Что-то было не так… Ах, да! Парень с губной гармошкой… Он еще покраснел, потому что я стоял напротив него и смотрел в его глаза, слушая мелодию. Долго стоял, слишком долго, вот он и покраснел под гнетом внимания…