– Вы берете частный случай жажды, парадигматик, я думаю, все в целом не настолько плохо, – попытался приободрить меня аквариумист.
– Он самый общий, – не согласился я. – Я обращаюсь к статистически значимым величинам. Говорю о большинстве. Почти все старики так доживают свой век. Сначала трепыхаются и верят, потом вдруг понимают и начинают смотреть в потолок, пока не умрут от жажды. Ведь пока трепыхаешься, – я показал пальцем на продолжающих биться в стекло сомиков, – кажется даже, что потолок вот-вот станет прозрачным. А потом выясняется, что с потолка не упадет даже капли воды. И каждому трепыхающемуся рано или поздно приходит в голову: так может быть нет никаких соседей сверху, если даже не заливает никогда?
– Да, это так, – согласился аквариумист неохотно. – Но всегда есть единицы, не вписывающиеся в это правило. Например, вы, парадигматик. Сегодня вас очень мощно залило, и вы убедились в существовании соседа сверху. Это я.
– Вы упрощаетесь в моем сознании до понятного мне уровня, а значит субъективно для меня вы не сосед сверху. Я не обладаю средствами мышления, которые позволили бы понять и описать соседа сверху таким, каков он есть. Я просто смотрю, что-то вижу и не понимаю, что вижу.
– Но соседи сверху все же есть. И не только у вас, у всех остальных тоже. Смотрите, у вас ведь есть соседи снизу?
– Есть, − ради забавы решил согласиться я.
– А вы для них сосед сверху.
– Нет, я живу в том же городе, среди них, значит я сосед с боку, − сказал я, намеренно противореча сам себе.
– И я живу, ну и что?
Его доводы казались мне дурацкими и его деланный оптимизм вгонял меня в отчаяние все больше. Я думал, что бы ему возразить, когда он сказал:
– Уже три минуты шестого, мы задержались тут, пойдемте, я… – посмотрев на часы, я убедился, что он говорит правду, и мне стало еще хуже, я перебил его, глядя на несчастного неподвижного макропода. Мне было не до любезностей, я чувствовал, что если не поделюсь с кем-то своим горем сейчас же, меня разорвет на части:
– Я почти ни для кого не существую, – отчаянно крикнул я. – Я как бы лишний, выпавший из этого мира. Глупо упираюсь в стекло аквариума своим носом и жадно смотрю на жизнь там, иногда пытаюсь кого-то позвать: «я порядочный человек, и мне есть, что рассказать вам», но меня не слышат. Там, за стенкой аквариума, другой язык.
– И кто в данном случае рыбка? С какой стороны аквариума вы? – спросил аквариумист с живым участием в голосе.
Я задумался, это было мучительно, я обхватил голову руками и сел на пол. Я сидел так очень долго, потом поднял глаза, хотел сказать: «Не знаю», но увидел стрелку часов и не смог сказать ни слова. Было три минуты шестого…
……………………………………………………………………………………………………………………………..
…Было три минуты шестого, я сидел на ворсистом ковре прихожей и безудержно рыдал. Это продолжалось долго. Наконец я почувствовал руку на своем плече, это аквариумист пытался посочувствовать мне, уголки его губ были чуть опущены, я прочитал на его лице жалость…
……………………………………………………………………………………………………………………………..
…Я корчился от боли, в одной руке судорожно сжимая молоток, а другой скребя по ворсистому ковру. Горло у меня пересохло, казалось, до самого желудка, губы растрескались, язык не помещался во рту. Я извивался, задыхаясь, и не отрывал взгляда от аквариума. Мне казалось, что вода начинает литься из него через край, заполнять прихожую, что она смачивает мою ссохшуюся кожу, нежно прикасается к губам… и я плаваю, плескаюсь, а лучи солнца прорезают прозрачную воду насквозь… видение исчезло, я почувствовал, что кто-то стоит рядом со мной. Неимоверным усилием воли я заставил себя оторвать взгляд от аквариума и посмотреть вокруг, но прежде чем я нашел того, кто стоял где-то рядом, я увидел часы, они показывали три минуты шестого. Это ввергло меня в такую апатию, что я перестал чувствовать даже страшную боль, которая жгла всю поверхность моего тела. Я закрыл глаза и перестал шевелиться…
………………………………………………………………………………………………………………………………
–…им нравится стучаться в стекло, – сказал аквариумист, похлопывая меня по плечу.
Часы только что пробили семнадцать ноль-ноль.
Я увидел полосатую рыбку-макропода. Она неподвижно висела и как будто глядела на нас. Волна страха захлестнула меня. Ошпарила мысль: «Так и оказываются в домике, ничего не подозревая». Сознанию нужно было за что-то зацепиться в нахлынувшем море ужаса, и оно зацепилось за тяжесть в правой руке. У меня в руке был молоток!! «Простое решение», – вспомнил я, оттолкнул аквариумиста и со всей силой ударил по стеклу аквариума.
Молоток прошел сквозь стекло и потянул меня за собой, я увидел город где-то далеко внизу, меня закрутило, и стали мелькать то белые облака, то коричнево-зеленая земля. Земля приближалась все быстрее. Я вдруг подумал: «вот она, долгожданная встреча, шанс охватить весь город одним взглядом, узнать его мысли, понять его, и эта встреча заканчивается». Я сосредоточился на городе, пытаясь прочитать его мысли. Но он сейчас не казался мне одушевленным. Просто пленка из каменных строений на поверхности планеты, больше ничего.
Чувство свободного падения неописуемо! Сердце выскакивало из груди, в ушах чудовищно свистел воздух. Я приготовился к смерти. Когда земля была совсем близко, и стали различимы отдельные деревья и машины, я, видимо, потерял сознание.
Очнувшись, я обнаружил себя лежащим на Красной Площади. Было светло, только дымка, будто от торфяных пожаров, висела в воздухе. «Собака продолжает рассеиваться», – подумал я то ли с облегчением, то ли с испугом. Надо мной склонились фигуры в белых халатах, чуть дальше стояли люди в милицейской форме.