Первоначально молодые исследователи намеревались опубликовать результаты экспедиций одной книгой, но Григорьев подготовку текста затянул, и в итоге, в 1901 году, в свет вышли «Беломорские былины», собранные Марковым. В дальнейшем, сохранив дружеские отношения, ученые уже не совершали совместных изысканий. В 1901 году Марков возглавил новую экспедицию на Русский Север, в которой приняли участие музыковед A. Л. Маслов и фотограф-любитель Б. А. Богословский. Ими был обследован Терский берег Белого моря (тут записаны 38 старин и открыт, таким образом, новый эпический «очаг»). Посетив затем уже знакомый Зимний берег и сделав новые записи, экспедиция двинулась было по Северной Двине, но почувствовав, что это направление бесперспективно, вернулась в Москву. И в 1903-м, и в 1904 годах Марков совершал поездки по Архангельской и Олонецкой губерниям, осуществляя своеобразную разведку. Он надеялся напасть на новую эпическую «жилу». Находки были, но по результативности эти две экспедиции значительно уступали более ранним.{42} Наконец в 1909 году Марков, уже маститый ученый, прославившийся не только как собиратель, но и как теоретик фольклора, решает резко изменить район поисков. Его занимает Сибирь, откуда вышли легендарный сборник Кирши Данилова и записи С. И. Гуляева. В ходе поездки Марков посетил Нижний Новгород, по Каме добрался до Перми, но результаты оказались настолько незначительными, что исследователь отказался от дальнейших изысканий в этом направлении, перебрался в хорошо знакомую ему Архангельскую губернию и двинулся, обследуя села, вдоль берега Белого моря на запад. Здесь результаты были, но сравнительно с прежними экспедициями скромные. Напряженный труд, тяготы северных путешествий, волнения сказались на здоровье Алексея Владимировича. Экспедиций он более не совершал, решил сменить обстановку и в 1911 году переехал в Тифлис, где начал преподавать на местных Высших женских курсах. Переезд не пошел на пользу — климат Кавказа не нравился Маркову, физическое переутомление вылилось в нервное расстройство. На лето, спасаясь от изматывающего кавказского зноя, Алексей Владимирович приезжал в Подмосковье. Здесь, в разгар революционных событий, он и умер, едва достигнув сорокалетия.
Судьба Григорьева сложилась иначе. Как и Марков, окрыленный результатами первой экспедиции, Александр Дмитриевич продолжил свои поездки на Север. Летом 1900 года он обследовал Пинегу (за два месяца было записано 174 старины). А в 1901 году, приобретя для фиксации напевов фонограф, вновь прибыл сюда и записал на диковинный прибор уже слышанных ранее певцов. Затем добрался до села Кулой, спустился по одноименной реке до ее устья (записано 92 старины) и, пройдя на лодке вдоль беломорского берега 60 верст (в какой-то момент даже рискуя утонуть из-за сильного волнения на море), добрался до устья Мезени, откуда двинулся по реке, продолжая собирать фольклор (записано 120 старин). Вернувшись в Москву, собиратель сосредоточил усилия на издании собранного им колоссального по объему материала. В экспедиции Григорьев больше не ездил. Ему хотелось подойти к публикации текстов по-новому — поместить карту с указанием мест, где была записана живая эпическая традиция, издать нотные приложения напевов, благо это теперь позволяли сделать записи певцов, имевшиеся на валиках фонографа. Но в те времена все это было довольно непросто технически. Лишь к концу 1904 года вышел в свет первый том «Архангельских былин и исторических песен», включавший онежские и пинежские материалы. В 1910 году появился третий том — кулойский. Печатание второго, мезенского, тома задержалось. В конечном итоге в России он таки не был тогда опубликован. Во время Первой мировой войны Варшава, где в местном университете преподавал А. Д. Григорьев, подверглась оккупации немцев. Ученый успел эвакуироваться, но все его бумаги, записи, валики фонографа и сам фонограф погибли. Ему удалось вывезти с собой только материалы второго, неизданного тома. В годы Гражданской войны в багаже ученого мезенский том проделал страшный, скорбный путь — сначала в Сибирь, а затем в эмиграцию в Польшу и, наконец, в Чехословакию. Лишь в 1939 году в Праге, на деньги чешской Академии наук и искусств, многострадальный второй том был опубликован.