Илья Муромец

Дунул бы его во чисто поле!
Как я-то еще ведь Идолищо
А росту две сажени печатныих,
А в ширину-то ведь сажень была печатная,
180 Головищо у меня да что люто лохалищо,
Глазища у меня да что пивныи чашища,
Нос-от ведь на рожи с локоть бы.
Как я-то ведь да к выти хлеба ем
А ведь по три-то печи печоныих,
185 Пью-то я еще зелена́ вина
А по три-то ведра я ведь мерныих,
Как штей-то я хлебаю — по яловицы есте русскии.
Говорит Илья тут таково слово:
— У нас как у попа было ростовскаго
190 Как была что корова обжориста,
А много она ела, пила, тут и трёснула,
Тебе-то бы поганому да так же быть!
Как этыи тут речи не слюбилися,
Поганому ему не к лицу пришли,
195 Хватил как он ножищо тут кинжалищо
Со того стола со ду́бова,
Как бросил ён во Илью-то Муромца,
Что в эту калику перехожую.
Как тут-то ведь Ильи не дойдет сидеть,
200 Как скоро ён от ножика отскакивал,
Колпаком тот ножик приотваживал.
Как пролетел тут ножик да мимо-то,
Ударил он во дверь во дубовую,
Как выскочила дверь тут с ободвериной,
205 Улетела тая дверь да во си́ни-ты,
Двенадцать там своих да татаровей
На мертво́ убило, дру́го ранило.
Как остальни татара проклинают тут:
— Буди трою проклят, наш татарин ты!
210 Как тут опять Ильюше не дойдет сидеть,
Скоро он к поганому подскакивал,
Ударил как клюшой ёго в голову,
Как тут-то он поганый да захамкал есть.
Хватил затым поганого он за ноги,
215 Как начал он поганым тут помахивать,
Помахиват Ильюша, выговариват:
Вот мне-ка, братцы, нуньчу оружьё по плечу пришло.
А бье́т-то, сам Ильюша выговариват:
— Крепок-то поганый сам на жилочках,
220 А тянется поганый, сам не́ рвется.
Начал он поганых тут охаживать
Как этыим поганыим Идолищом.
Прибил-то он поганых всих в три́ часу,
А не оставил тут поганаго на си́мена.
225 Как царь тут Костянтин-он Боголюбович
Благодарствует его, Илью Муромца:
— Благодарим тебя, ты старыи казак Илья Муромец!
Нонь ты нас еще да повыручил,
А нонь ты нас еще да повыключил
230 От тыи от смерти безнапрасныи.
Ах ты старыи казак да Илья Муромец!
Живи-тко ты здесь у нас на жительстве,
Пожалую тебя я воеводою.
Как говорит Илья ёму Муромец:
235 Спасибо, царь ты Костянтин Боголюбович!
А послужил у тя стольки́ я три часу,
А выслужил у тя хлеб-соль мягкую,
Да я у тя еще слово гладкое,
Да еще уветливо да приветливо.
240 Служил-то я у князя Володимера,
Служил я у его ровно тридцать лет,
Не выслужил-то я хлеба-соли там мягкии,
А не выслужил-то я слова там гладкаго,
Слова у его я уветлива есть приветлива.
245 Да ах ты, царь Костянтин Боголюбович!
Нельзя-то ведь еще мне́ зде-ка жить,
Нельзя-то ведь-то было, невозможно есть:
Оставлен есть оста́веш на дороженки.
Как царь-тот Костянтин Боголюбович
250 Насыпал ему чашу красна золота,
А другую-ту чашу скачна жемчугу,
Третьюю еще чиста се́ребра.
Как принимал Ильюшенка, взимал к себе.
Высыпал-то в карман злато-се́ребро,
255 Тот ли-то этот скачный жемчужок,
Благодарил-то он тут царя Костянтина Боголюбова:
— Это ведь мое-то зарабочее.
Как тут-то с ца́рём Костянтином распростилиси,
Тут скоро Ильюша поворот держал.
260 Придет он на уловно это ми́стечко,
Ажно тут Иванищо притаскано,
Да ажно тут Иванищо придерзано.
Как и приходит тут Илья Муромец,
Скидывал он с се́бя платья-ты каличьии,
265 Розувал лапо́тьцы семи шелков,
Обувал на ножки-то сапожки сафьянныи,
Надевал на ся платьица цве́тныи,
Взимал тут он к себе своего добра́ коня,
Садился тут Илья на добра́ коня,
270 Тут-то он с Иванищом еще распрощается:
— Прощай-ко нунь ты, сильноё могучо Иванищо!
Впредь ты так да больше не делай-ко,
А выручай-ко ты Русию от поганыих.
Да поехал тут Ильюшенка во Киев-град.