Но на это у Святополка уже не было времени, он готовился к отъезду в Польшу, в гости к шляхте и к королю. В Киеве его задерживали несколько судебных дел, которые нужно было решить быстро. И Святополк решил их все смертным приговором, чем очень многих напугал и возмутил в городе. Дело в том, что среди приговорённых было много священников и даже один протопоп - известный всем отец Иоанн. Всем им вменялось в вину участие в каком-то заговоре против князя Владимира в пользу князя Бориса. Протопопа приговорили к казни через отсечение головы. Старый отец Иоанн до последнего мгновения ничем не выдал никакого страха. Многие киевляне плакали в день казни, но протопоп всех успокаивал, говорил, что отправляется в мир иной, лучший мир, и даже рад, что Христос забирает его к себе. Но при этом люди только сильнее начинали плакать. Отец Иоанн молился и вообще уделял такое значение соблюдению всех обрядов, что многие дивились и думали, что он совсем бесстрашен. Но зачастую, когда человек совершает какие-то привычные действия, он избавляется от страха, и потому опытный глаз легко мог разглядеть, что священник всё время молится, даёт наставления плачущим и духовным лицам лишь для того, чтобы отвлечься от неизбежного. Иоанн молился даже тогда, когда в одной длинной рубахе взошёл на помост, к палачу с топором в руке. Бабы-плакальщицы просили у него благословения, целовали морщинистые руки, и священник щедро им раздавал это благословение. Но вот пришло время положить голову на плаху.
- Храни вас Бог, православные! - прокричал он за мгновение до того, как тяжёлая сталь коснулась покрытой пятнами шеи. Голова, крякнув, отлетела в сторону, бабы взвыли, мужчины отвели глаза. В тот же день в Киеве начались беспокойства, народ стал возмущаться жестокостью нового князя. Не известно, чем бы это всё закончилось, но Святополк на следующий день после казни отбыл в Польшу.
Илья обо всех этих событиях узнал много позже, сейчас он же находился в Чернигове. Как и прежде, его встречали здесь как героя, как и прежде потчевали, поили и кормили. Но Илья долго здесь не задержался и отправился дальше. Теперь ему предстоял долгий путь на Муром. Но по дороге руки словно сами потянули за поводья, и конь свернул на знакомую до боли тропинку. Богатыри вслед за своим вождём поехали в лес, ничего не спрашивали, полностью доверяя его решению. А Илья теперь мчался по дороге к дому молодой ведьмы, хуже того - феи, которая чуть не погубила его, но всё же спасла. И если бы кто сейчас спросил у богатыря, зачем он едет к Варваре, он и сам бы не смог ответить, хочет ли он её убить или отблагодарить. Вскоре вдали показались знакомые строения. Все они были либо частично горелые, либо полностью превратились в каркасы из чёрных головешек на пепелище. Забор частично тоже был горелый, ворота открыты нараспашку. Казалось, никто здесь уже не живёт, и весь этот путь проделан зря. Но тут вдруг из погребов и землянок на поверхность стали выбираться знакомые клыкастые существа. Их было не больше дюжины, совсем немного против пятидесяти богатырей. В какой-то момент Илье показалось, что среди клыкастых морд он видит знакомое когда-то человеческое лицо. Богатырь пригляделся по внимательнее и обомлел. Голова у упыря держалась криво на бок, на шее виднелся шрам от пореза. Клыки сильно изменили его внешность, и всё же это был он - Соловей-разбойник.
- Какие знатные гости у нас сегодня! - воскликнул он, когда всадники заехали во двор, - сам Илья Муромец.
- А ты, Соловей, видимо двужильный, - вымолвил богатырь, слезая с коня, - а может, трёхжильный?Давай-ка проверю.
- Ну-ну-ну, - в страхе попятился Соловей от острого меча, - я не двужильный, но ты меня не убьёшь, богатырь. Не посмеешь.
- Это почему же? - шагнул в его сторону Илья.
- Потому что твоя клятва тебе это запрещает.
И с этими словами Соловей запустил когтистую руку себе под рубаху и достал оттуда христианский крест, висящий на шее.