- А как же ты? - спрашивал Василий Касимеров.
- А я пока на время спрячусь. Вернусь к себе в деревню, на свою землю. Так для всех будет лучше.
И Илья передал Василию письмо, заверенное воеводиной печатью, которую богатырь забрал с собой из Киева. Письмо было адресовано к Потамию Хромому, в нём Илья честно признавался, что он больше не воевода, а печать использует лишь для того, чтобы владимирский воевода поверил Василию Касимерову. Печать эту Илья так же через Василия передал Потане, чтобы тот каким-нибудь способом потом переправил её в Киев. И вот Василий с полустоней богатырей отправился на заставу. На прощание все обнимали своего прежнего старшину и благодарили за то, что он для них сделал. До села Карачарова оставалась пара дней пути, которые Илья проделал уже в одиночестве. Так же, как один он добирался из своего хутора до Мурома.
Главе 25.
Владимир.
Болезнь маленького Илюши не стояла на месте, с каждым годом становилось всё хуже, и однажды наступил такой момент, когда он не только не мог ходить, но и не мог сидеть, а только лежал, шевелил головой и немного рукой. Ему было уже больше 20-ти лет, вся юность прошла в страшных муках. Илья за это время выучился грамоте и счёту, подучил немного греческий язык. Теперь, лёжа в постели, он проповедовал людям слово Божье, говорил о страшном суде, о грядущем царствии Божьем. И если бы это говорил простой жрец, его бы заподозрили в том, что он просто хвалит свою церковь, как и любой из жрецов. Но Илья не был жрецом, он был больным мальчиком, как его называли - агнцем, жертвой, которая страдает ни за что. Впрочем, мальчик вскоре убедил их, что страдает не ни за что, а искупляет своими страданиями их людское счастье, чтобы они через него могли прийти к вере и построить здесь царство Божье. И люди дивились, как Илья переносит столь страшную боль, как борется с болезнью. И в конце концов, в его болезни наступил какой-то перелом. Илья приободрился, поверил в себя и стал каждый день при помощи рабочей руки делать различные упражнения, которые придумывал сам. Мышцы его росли, как на дрожжах, начала работать спина. Илья научился садиться, заработала левая рука. Все дивились чудесам его силы воли. Илья уже настолько сильно натренировал себе плечи и руки, что мускулы были видны даже под рубахой. При помощи рук он перемещался по дому, руки заменяли ему ноги, которые всё никак не хотели работать. Но Илья и этому был рад, и ни за что не сдавался. Стоило ему на пару дней прекратить упражнения и физическую нагрузку, как спина отказывала и начинались страшные боли. Так, в постоянной борьбе он проводил день за днём. Семья вся уходила работать в поле, Илья оставался один, на печи, и в это время предавался глубоким размышлениями о судьбах мира. Одиночество его уже не пугало, а напротив, успокаивало, давало возможность собраться с мыслями. И вот в один из таких одиноких дней во дворе появилось несколько незнакомцев. Дворовые собаки выскочили на них с угрожающим лаем, но вскоре почем-то затихли. А затем дверь в избу отварилась и на пороге появились незваные гости. Их был троя, все уже старики, калики перехожие, все вежливо поклонились дому, в который вошли.
- Будьте здоровы, хозяева, - молвил один из них, что стоял посередине.
- Доброго здравия, - отвечал им с печи Илья.
- Что же ты, богатырь, гостей с печи встречаешь? Не хочешь говорить с уставшими старцами? Мы много не попросим, лишь немного воды, чтобы утолить нашу жажду.
- По-вашему, я похож на богатыря? - язвительно вымолвил Илья, - я бы с радостью вышел к вам, калики перехожие, но ноги мои уже много лет не слушаются меня. И если бы вы открыли глаза, то увидели бы мои костыли, и поняли бы, что я совсем не богатырь.
- Мои глаза уже давно закрыты, - отвечал ему старец, - они не видят, так же, как и твои ноги. Но в отличии от моего недуга, твою болезнь можно вылечить. А потому я снова прошу тебя дать мне воды.
Илья проникся сочувствием к гостям и решил превозмочь себя. С трудом дотянулся до рогатых палок, которые служили ему костылями, и спустился на пол. Всё это хлопец делал довольно медленно, но калики терпеливо ожидали, не вымолвив ни слова. Так же ждали они, когда Илья зачерпнул ковш воды из бочки и пошёл с ним к гостям. Теперь идти было ещё сложнее, так как нужно было не расплескать воду. Но Илье нравилось это тяжёлое упражнение, что-то наподобие он проделывал каждый день, только брал в руки не воду, а какую-нибудь тяжесть. И вот он протянул ковш каликам. Главный старец принял посуду, но в вдруг протянул её Илье, не испив ни капли.
- Испей сначала ты, - молвил он.
- Зачем это? Я пить не хочу.