Век бы так жить, горя не знать! Да вот только начинало временами сосать под ложечкой. Будто забыл чего, а вспомнить не может. И вот однажды поднял Илья от стола хмельную голову, видит хозяйки рядом нет. Только что по левую руку сидела, а сейчас и след простыл. Екнуло в сердце. Начал он вокруг смотреть, глазами ее искать. Нет нигде, словно лиса из норы ускользнула! И тут раскрылась дверь, и появился на пороге новый гость. Красавец писаный, богатырь - косая сажень в плечах. Смотрит вокруг с усмешкой, глаза наглые. А хозяйка уже вокруг него ласковой куницей вьется.
Приревновал Илья. Встал из-за стола пошел на заезжего молодца. Размахнулся и сходу ударил. Но тот ловок оказался, увернуться успел. Зарычал Илья, будто поднятый из берлоги медведь. Кинулся на противника, ударил, так чтобы в пол до сырой земли вколотить. Но снова просвистел мимо кулак. Илья же на ногах не удержался и рухнул на порог лицом вниз. Хотел было встать, да хмель не дал. Поплыло, закружилось все вокруг. Слышит только, как теперь уже над ним смеются. А потом сверху заезжий молодец налетел, не побрезговал, ударил лежачего. Вспыхнуло сначала в глазах, а потом ночной мглой окутало и в черный колодец затянуло.
Долго лежал Илья без чувств. А когда стала темнота отступать, увидел он над собой женское лицо. Сначала думал хозяйка корчмы, но как пригляделся, понял, что не она это, а девчонка, что им со стариком на покосе сметану приносила. Смотрит с печалью, а из глаз слезы прямо на лоб Илье капают. Потянул он к ней руку, хотел по щеке погладить, слезу утереть. Но тут же исчезло лицо. Увидел Илья над собой серые облака и падающие оттуда снежинки. Поднялся, огляделся вокруг. Все небо тяжелыми тучами затянуло. Роща за плетнем листья сбросила. А на крыше корчмы уже первый снежок лежит.
" Никак осень пришла! А ведь еще вчера, казалось, лето красное было! Сколько же я кутил - пировал? Сколько дней в хмельном угаре, будто воды в темный омут утекло!"
Почувствовал Илья себя обворованным. Только обвинять в том воровстве было некого. И вдруг его словно молнией от затылка до пят пронзило:
- Сивка! Где ты, друг мой верный?!
Позвал Илья раз. Нет ответа. Позвал другой. Улетел крик в окрестные поля, даже эхом назад не вернулся. Слышно только как ветер сухой травой под ногами шевелит, да гости в корчме веселятся. Набрал Илья воздуха полную грудь. Крикнул так, что хлопнула в корчме дверь, стая воронья над рощей взметнулась, белой метелью снег вокруг закружился. И показалось, будто раздалось в ответ где-то далеко за рощей конское ржание. Схватил Илья с плетня уздечку, кинулся туда, а навстречу Сивка несется. Грива всклокочена, бока ввалились, шкура в репейных колючках. Обнял Илья коня за шею.
- Прости меня, товарищ верный!
Расплел он коню гриву, протер пучком травы шкуру, накинул уздечку и повел к корчме. Седло на плетне, там же где оставил, висело. Мхом только успело порасти. А из древка копья, словно из старого пня, шляпки грибов торчали. Стряхнул Илья всю лесную поросль. Оседлал Сивку, и помчались они по дороге, туда, где солнце из-за серых туч выглядывало.
Весь вечер и ночь проскакал Илья. Земля под копытами гудела. Звезды над головой плясали. Месяц из-за туч выглядывал, дорогу освещал. Ветер в лицо бил, всю хмельную дурь к утру выдул. А как стало солнце всходить, видит Илья, вокруг, куда ни кинь взгляд, только ковыль степной. Ветер по нему, как по морю, волны гонит. Рассветное солнце, будто волчица, красным языком дальние холмы лижет. А с кургана сморит на него мертвыми глазищами каменный истукан.
" Значит, добрался, наконец. Вот она степь вольная!"
Киев
Веселее побежал конь, тоже почувствовал - конец пути скоро. Обогнули они курган, объехали другой и оказались на высоком берегу. От простора, что впереди открылся, даже дух захватило: Степь желтым покрывалом за дальние горизонты уходит, внизу могучая река свои воды к синему морю несет. Ветер по ней мелкую волну гонит, чайки над водой с криком летают, добычу себе ищут.
Слышал Илья об этой реке от отца, знал, что Киев на другом берегу стоит. Стал он гадать, как на ту сторону перебраться и видит, внизу по течению прибило к отмели плот. Уткнулись острые бревна в речной песок, волна через них перекатывается и дальше бежит, а рядом шест длинный воткнут. Завел Илья коня на плот, сам зашел и шестом от отмели оттолкнулся. Понесла их река, а Илья шестом к другому берегу плот направляет. Но как добрались до середины, не стало внизу дна, а течение крутит, дальше несет. Думает Илья:
" Этак нас до самого синего моря дотащит!"
Стал он Бога о помощи молить. Но видать не слышит Господь, все быстрее несет их река. Но тут Сивка заржал, встал на дыбы и в воду. Илья за ним, схватился за гриву, так до другого берега и доплыли. Выбрались они на твердь земную и поскакали дальше. Пока ехали, солнце в зенит вошло, и даже пригревать стало. Торопит Илья коня, хочет быстрей путь завершить, до града Киева добраться. И, наконец, с южным ветром долетел до него далекий колокольный звон. Поначалу еле слышно было. Но с каждой верстой все громче и громче. Звонят колокола так, что гул над землей плывет, ковыль-траву вниз пригибает. И тут понял Илья, что не к обедне это зовут, а в набат бьют.
"Видать пришла беда в Киев!"
Тряхнул он поводьями. Ударил Сивку коленями по бокам. Понесся конь быстрее стрелы. Взлетел на холм. И видит Илья, впереди на другом холме град Киев. За земляным валом золоченные купола на солнце горят, терема торчат с алыми маковками и резными петухами на крышах. И показалось ему сначала, будто по холму черные муравьи ползут, а над валом осиный рой кружится. Только приглядевшись, увидел, что не муравьи это, а вражеская рать на холм карабкается, осадные лестницы тащит. И не осы, а стрелы острые над валом свистят. Видать степняки на город напали!
" Вот и настал мой час! - думает Илья - Не просто же так Господь меня от немощи избавил и силу богатырскую дал!"
Выхватил Илья меч. Понесся на врагов. Ударил в самую гущу. Налево и направо крушит, будто не один человек, а целая рать напала. Испугались степняки. Думали, пришла Киеву сильная подмога. А тут еще и конная дружина из города на них налетела. Дрогнули враги побежали. Гнали их до самого вечера. Кого убили, кого в плен взяли. Лишь малая часть, в ночной тьме скрылась и в степь ушла, надолго позабыв дорогу к граду Киеву.
Поутру вернулся Илья вместе с дружиной в город. Подъехал к высокому княжескому терему. Слез с коня перед высоким резным крыльцом и тут оробел:
" Как князю пройти? Может и на порог не пустят!"
И вдруг выбежали из терема холопы. Сивку на конюшню забрали, а Илью, ведут в княжьи хоромы. Поднялись на крыльцо с крутыми ступенями. После первой двери оказались в сенях, за ними подклеть, а там в углу печь отделанная голубыми изразцами, а по стенам конская сбруя висит. Вошли во вторую дверь, попали в широкую гридню. Посреди стол дубовый, сто человек усядутся, локтем друг друга не заденут. Сводчатые потолки райскими птицами, да цветами диковинными расписаны. На стенах блюда серебряные да медные. А за гридней палаты еще богаче и шире. Над одной стене кольчуги варяжские, шлемы ромейские золотом серебром украшенные, железные шиты с львиными и драконьими головами, булатные мечи с дорогими камнями в рукояти. По другую сторону палаты окна в стене прорезаны. Сквозь тонкую слюду свет снопами пробивается, и видно, как пылинки в нем кружатся. А в дальнем конце на резном троне сидит сам Владимир Красное Солнышко. В годах уже князь, но статен еще и лицом красив. Борода с проседью, волосы, как снег белы. На голове корона золотая, на груди царьградский крест с дорогими каменьями.
Поклонился Илья в пояс. А князь встал и сам ему навстречу пошел:
- Это ты богатырь один на печенегов напал? Победу дружине моей принес. Если так, проси, что хочешь. Не поскуплюсь, награжу по-княжески.