– Мы сообщаем свои имена только близким друзьям и родственникам, это давняя традиция.
– Довольно неудобно для расспросов, не находите? Всегда можно найти другого лучника или мечника, про которого ничего не знаешь. Вам проще расспросить свою знакомую лучницу о капитане из людей, я то один и имени своего не боюсь. Я хотел бы приступить к обучению в вашей магической академии, тут должны появиться мои сокурсники.
Эльф смотрел с улыбкой, но в глазах застыл лед, как будто я ему что-то должен и не возвращаю. Странный товарищ, очень странный…
В сопровождении пары носильщиков меня отвезли в строение, где крутилось несколько людей в мантиях. Точно, вот и студенты из академии! Как раз заселяться собрались. Занял комнату на первом этаже, вроде одноместная и отпустил грузчиков, два моих баула на двоих носильщиков, одно слово эльфы! Зазвенел колокольчик и я выглянул в окно. Во дворе появился эльф в мантии с серебряным кантом на золотисто-зеленом фоне, очень дорого и стильно выглядящий. Рядом с ним стоял еще один эльф в темно синем мундире. Синий сказал.
– Господа студенты, постройтесь перед входом. Вам расскажут о занятиях и правилах поведения.
Золотой оказался ректором факультета школы куда мы собственно и прибыли. Синий был переводчиком, по моему военным, так как некоторые слова трактовал не так как метр Сантирель. Если переводчик не маг, то тем, кто не понимает язык будет тяжко. Инструктаж закончился, эльфы ушли, а меня вдруг окружили пятеро парней. Я недоуменно на них глянул и попытался пройти, но меня скрутили и кинули на колени. Идиоты! Устраивать на территории чужого государства разборки? Да и собственно что я им сделал? На этот вопрос ответил женский голосок.
– Что, капитан, память коротка? – Передо мной появилась… Виктория Муланд! – Вот сейчас ты занимаешь подобающее тебе место, быдло. В грязи перед благородными!
Тьфу! Опять с жлобами в одной компании оказался! Давно я не тренировался в бою на коленях, наставник уже орал бы благим матом за неправильно проведенные приемы и контроли. Надо, надо заниматься, по утрам и вечерам, а ленивым и грязнулям стыд и срам, стыд и срам. Я медленно выдохнул, закончив куплет переделанной давно песенки и закрепил контроль пятого нападавшего под тушкой первого. Теперь они сами себя контролируют, да еще как! Все еще находясь в сейдза, ну или сидя на пятках, посмотрел на Викторию.
– Барышня, в следующий раз выбирайте для своих игр другую песочницу. Здесь мальчики кувыркаются, могут и вас повалять, а это урон для благородной чести.
Выдернул одного парня из кучи малы, дав ей рассыпаться, дождался пока они встанут, продолжая сидеть.
– Мальчики. Вам скажу только раз. Нельзя победить того кто сражается. На лошади, пешего, на коленях или лежа, до тех пор пока вы сражаетесь, вас не победить. Убить да, но не победить. Вы, благородные, были побеждены простым смертным, стоявшем на коленях перед вами. Сделайте вывод из этого, иначе следующий урок станет последним в вашей судьбе.
Поклон, рей, и встаю, все как на тренировке. Теперь душ и на боковую…
Как я и подозревал, занятия велись на эльфийском и переводил тот же вояка. В принципе основы магии жизни было трудно исказить, но нюансы… Какая разница в понятии объединить и слить вместе? Вроде одно и тоже, но в магии оказалось все не так просто. Слияние потоков стихий и объединение их структур совершенно отличные друг от друга действия. После нескольких неудачных попыток, студенты обратили внимание на меня, у которого действие получилось без видимых проблем. Пришлось объяснять и дополнять перевод. Студентам пришлось нелегко, почему-то они воспринимали лишь одну стихию главной для себя и пытались пристегнуть все к ней. Для меня наоборот, разделение на стихии было несколько надуманным. В империи мне удавались и молнии и огонь, без всяких разделений. Я когда метра Додана спрашивал о семи стихиях, просто вспомнил китайскую мифологию о переходе энергии по кругу. Китайцы воспринимали всю энергию единой, только ее проявления были ближе к стихиям. Так что я спокойно осваивал эльфийскую школу, когда студенты нашей академии застряли на месте. Через пару месяцев меня вызвали к ректору, тому самому холеному красавцу, читавшему нам правила поведения.