— Алкоголь. Травка. Привычка ходить по злачным местам и цеплять там отморозков.
— Я только что сказала, я не алкоголичка! — закричала я, ударив по столу кулаком. — Нет ничего плохого в том, чтобы немного повеселиться. Тебе стоит попробовать!
— Не нужно на меня кричать. Будешь так себя вести, получишь такое же отношение в ответ. Это я тебе обещаю. А я всегда держу свои обещания.
— Ты ничего мне не сделаешь! Ты скучный! Твоя жизнь скучная!
— Зато в ней нет такого беспорядка, как в твоей!
— Ты ничего не знаешь о моей жизни! — мой тон становился все агрессивнее. — Ты ни хрена обо мне не знаешь!
— Я знаю больше, чем ты думаешь, Ника.
Мое сердце бешено заколотилось, когда он сказал это. Что, по его мнению, он знает? Никто не может этого знать. Никто.
— Ты пьешь, чтобы притупить боль, Ника, — продолжил он ровным голосом. — Но для твоего саморазрушительного поведения нет никаких серьезных причин.
— Ты думаешь у меня нет веской причины? — он действительно так думал, или просто провоцировал меня, чтобы я ему рассказала?
В ответ он задумчиво посмотрел на меня.
— От того, что ты делаешь, лучше не станет. Тебе становится только хуже. У тебя есть близкие, которые любят тебя и заботятся о тебе. С гибелью отца и с проблемами твоей матери тебе было непросто. Но ты была не одна. Максим из кожи вон лез, чтобы у тебя было счастливое детство. Если есть что-то еще, о чем они не знают, поделись этим. Доверься своим близким вместо того, чтобы губить свою жизнь.
— Я хочу домой.
— Куда именно? В обшарпанную комнату общаги к соседке, которой наносят визиты сомнительные типы? Она — плохая компания для тебя.
— Откуда ты знаешь, кто моя соседка?
— Потому что это моя работа. Собирать информацию. Ты — моя работа! Вместо того чтобы использовать свои профессиональные знания, я вытаскиваю тебя из грязных баров в худших районах города, — несмотря на смысл слов, его тон по-прежнему оставался ровным в противоположность моей немного истеричной интонации. — Я говорил Никите много раз, что с меня хватит. И говорю тебе, это был последний раз, когда я это делал. Если после пребывания здесь твое поведение не изменится, я лучше уволюсь, чем буду и дальше смотреть на то, как ты себя ведешь. Это оскорбляет мой интеллект и мои навыки. Так что подумай, захочешь ли ты встретиться лицом к лицу с разъяренным Максимом, когда он узнает, что из-за тебя лишился одного из своих людей.
— Не захочу, — однозначно нет. Это же Максим, в прошлом Макс Ворон. И этим все сказано.
— Я так и думал, — произнес он довольным тоном и принялся убирать тарелки со стола.
Илья не шутит. Теперь это совершенно очевидно. Ведь раньше он просто вытаскивал меня из очередного бара или вечеринки и отвозил домой. Но в этот раз все закончилось по-другому. Теперь я сижу одна в его странной хижине посреди леса, одетая в его футболку и боксеры, лишенная своего телефона, интернета, телевизора и выпивки. Черт!
Подняв тонкую ткань футболки к лицу, вдыхаю его запах. И почему мои соски предательски твердеют от этого? Теперь перед моими глазами проносятся обрывки вчерашней ночи. То, как я рухнула от усталости, большое моральной, чем физической, на пол. Боль стала такой невыносимой, что я не смогла самостоятельно принять душ. Я стояла и смотрела на льющуюся воду, и мое тело стало вдруг таким тяжелым. Темнота начала сгущаться вокруг меня, вырываться на поверхность. Я пыталась убежать от этой тьмы, но ничего не получается. Вот почему я хожу по клубам и барам.
Мне никогда не освободиться от этого. От страха, что все может повториться. Я устала пытаться. Так устала.
Потом пришел Илья и помог мне. Его руки касались меня повсюду. Включая интимные места. Он мыл меня даже там, где должен прикасаться только любовник. Однако в его движениях не было ни капли сексуального подтекста. Казалось, он был безучастен, действуя целенаправленно и сосредоточенно, просто выполняя свое задание.
Я помню, что Илья был также обнажен, пока мыл меня. К моему сожалению, я не разглядела его и не помню, как он выглядел. Могу только догадываться, что это было завораживающее зрелище.
По крайней мере в плотно обтягивающей его твердые мускулы футболке он выглядит потрясающе. Жаль, что чаще всего на нем надета джинсовая куртка, скрывающая фигуру. Нельзя сказать, что он накаченный и крупный. Но рельефность его тела видна даже, когда он в одежде. Он напоминает мне статую Давида Микеланджело.
К сожалению, я никогда не увижу его голым.
Мои мысли возвращаются к обдумыванию плана, как мне выбраться отсюда. Я знаю, что Илья отследил меня по мобильному телефону, который до си пор не вернул мне. Что ж, это к лучшему. Когда я сбегу, он не сможет выследить меня вновь.