«А знаете, самые лучшие конструкции ночью приходят».
И критиковал жестко: это не нравится, это на соплях, ненадежно. Из двух месяцев мы потратили две недели. Он приходит:
«Времени-то нет. Крыльевики не могут строить крепление нашего узла».
«Что делать?»
«Давайте сделаем элементарную вещь: чушку и в ней две дырки, и все».
«Сергей Владимирович, но она же тяжелая!»
«Да что там вес этой чушки против самолета! Ну, если хочешь, где-нибудь выковыряй металл».
К утру мы такую конструкцию нарисовали. Посмотрел:
«О'кей! Через три дня мне на стол чертежи!»
И этот тип конструкции у нас стал основой. И на последующих самолетах делали такую горячую штамповку. Это его идея – взять простую чушку и лишнее выкинуть. Понимал – то, что на сварке, ненадежно.
Центропланом занимался инженер Македонский, он как раз должен был закрепить нашу чушку. Через час он прибегает к нам:
«Пришел Сергей Владимирович и вогнал страшный арбуз: я две недели ничего не делаю! Я говорю, что у Левина еще не готово. „Как не готово? Уже целый час существует новая конструкция, а ты ничего не знаешь!“
Сколько нужно нервов и сил, чтобы сделать то, что будет работать, служить, отработает, отслужит, заржавеет и позабудется... Но если было стоящее, все равно кто-то вспомнит...
«Полетишь с Коккинаки и передашь самолет на госиспытания», – сказал Ильюшин вооруженцу Певзнеру. Поставили новые пушки большего калибра, и главной задачей стало обеспечить их безотказную работу на земле и в воздухе.
«Не знаю, какие там формальности...» – засомневался Певзнер.
«Что?»
Но Певзнер, как и все ильюшинцы, знал, что Ильюшину в таких случаях не стоит противоречить, а надо искать выход, чтоб выполнить задание.
Сел он в заднюю кабину, и полетели на полигон. Измотал Коккинаки вооруженца, еле живой тот вылез: «Что ж вы меня так?»
«А для того, чтоб вы, конструкторы, знали, что такое быть стрелком!» – ответил Владимир Константинович.
Серия испытаний Ил-10 с новыми пушками НР-10 Нудельмана прошла отлично, составили акт и запустили самолет на Воронежском заводе. А вскоре Певзнера вызвал заместитель Ильюшина Бугайский:
«Надо ехать в Воронеж. Пушки не стреляют».
Пушка и патронный ящик помещались в крыле, и при определенном угле атаки в полете патроны становились дыбом, и пушку заклинивало. Лента не шла.
Четыре дня Певзнер не выходил с завода. Чего только не придумывали, да не получались без задержек в стрельбе положенные три полета – обязательно заклинивало. Однако у ильюшинских конструкторов не было принято возвращаться в Москву и докладывать, что не справился. Считалось позором.
Думал Певзнер и додумался до стального листа на шарнирах: когда из ящика сходили верхние патроны, этот лист поднимал нижние, и задержек не стало. Директор завода генерал Смирнов на радостях выделил изрядную сумму премиальных пилоту и всем, кто участвовал в испытаниях. Певзнер от своей премии отказался: «Я приехал по заданию генерального выполнять свою работу и не возьму у вас ни копейки. У нас так принято. Если Ильюшин найдет нужным меня отметить, я не откажусь».
С тем и уехал. А Ильюшин объявил благодарность, и все. И Певзнер не возмущался. Так были воспитаны.
В годы войны выпустили 41129 штурмовиков Ильюшина.
Это самая высокая цифра не только в советских ВВС, но и рекорд в истории мировой авиации.
И Ил-2, и Ил-10 были весьма технологичны в производстве. Трудовые затраты на один самолет – 4200 часов, что значительно меньше, чем для других самолетов. Это и позволяло выпускать штурмовики по нескольку тысяч в год.
Ильюшин увидит конструкцию: «Ну а сделать как? Сложно?»
Закажет эту деталь рабочему высокой квалификации, а потом говорит: «Он-то сделал, и я знаю, как сделал, а в серии брак пойдет. Надо так придумать деталь, чтобы ее смог выточить стоящий на ящике у станка подросток...»
Попросит рабочего: «Покажи мне самую сложную деталь».
Смотрит: весит 75 килограммов, длина – два с половиной метра, делают ее из поковки весом в две тонны. Весь остальной металл идет в стружку. Ильюшин посоветовал расчленить поковку на четыре части – и делать легче, и вес уменьшился.
Все гениальное просто, лежит рядом, но увидеть его дано гению.
Ильюшин всю жизнь стремился к простоте, хотел совместить, казалось, несовместимое, сделать самолет как можно лучше, проще и дешевле. И как ни парадоксально, это совмещение ему удавалось.
«Ильюшин – мастер простых решений, – пишет А.С. Яковлев. – Именно об этом свидетельствуют все его самолеты. А ведь известно, как трудно создавать простое».
Что проще стихотворения «Я помню чудное мгновенье...», однако всю ночь мучился герой Ильфа и Петрова, пока сочинил его, но утром, к сожалению, оказалось, что его уже написал некий Пушкин...
«Ни один другой самолет времен войны не удавалось восстановить и отремонтировать в столь короткий срок, как это делалось с ильюшинским штурмовиком», – говорит генерал-полковник авиации А.Н. Пономарев.
Лопасти винта, погнутые при вынужденной посадке, выправляли незаменимой русской кувалдой, крылья и хвост быстро ремонтировали или ставили другие – от разбитого самолета. Конструктор продумал каждую мелочь. Большие люки позволяли быстро и несложно добраться к основным узлам и агрегатам самолета и мотора, и, казалось, совершенно разбитая машина после ремонта в полевых условиях делала еще десятки боевых вылетов...
861 летчик-штурмовик стал Героем Советского Союза, каждый третий из всех Героев-летчиков, 27 из 65 получили по две Золотые Звезды.
Несколько памятников стоит этому «техническому киту» Второй мировой войны. Ил-2 на пьедестале в Истре – памятник войскам легендарного Рокоссовского, и еще в Новороссийске, в бывшем Сталинграде... Московский Ил-2 стоит на территории КБ Ильюшина. Это справедливо. Жаль только, что его может видеть ограниченное число людей... Штурмовик установили к 30-летию Победы. Ил-2 смотрит в окна ильюшинской фирмы.
Со временем самолет решили почистить, подновить. Подъехал водитель на кране и невзначай зацепил левую плоскость.
– Эх, ты, – сказали ему, – Гитлер за всю войну ничего не смог сделать с этим самолетом, а ты вмиг разломал!
Шутка, но дело в другом. Россия плохо бережет свои реликвии. Даже в музеях нет всех боевых самолетов. Во Франции свои самолеты собрали, в Соединенных Штатах, а у нас... Приехали к ильюшинцам киношники из Ленинграда, понадобился им Ил-4, а не осталось ни одного. Достали Ли-2, бывший «Дуглас», приделали ему нос, а внутри устроили кабину Ил-28-го... Дурят нас в кино, дурят. Вместо «мессеров» – Як-18-е, на нашем Ли-2 – свастика...
В КБ пришло письмо из Норвегии. Во время войны Ил-2 сел на лед, летчики ушли к своим. Весной самолет упал на дно – метров пять глубина. Его достали, восстановили и запустили двигатель. Только деревяшка вся сгнила. Просят прислать чертежи и хотят установить Ил-2 как памятник советским воинам, освобождавшим Северную Норвегию...
А для собственного КБ штурмовик нашли в Новгородской области. В феврале 1943 года самолет был подбит, экипаж совершил вынужденную посадку на замерзшее болото. Поиски возглавлял сам Владимир Коккинаки...
Ильюшинские штурмовики приняли участие и в войне с Японией в 1945 году, а Ил-10 повоевал в Корее в 1950 – 1953 годах против американцев...
Долгая жизнь самолетов Ильюшина объясняется еще и тем, что конструктор постоянно их усовершенствовал, модернизировал.
Много было пожеланий по усилению системы торможения на посадке и созданию приспособления для движения задним ходом. Если увеличить эффективность тормозов, то на большой скорости при резком торможении самолет может скапотировать. Ильюшин нашел новое, оригинальное решение: предложил реверсировать тягу двигателя Ил-10 изменением угла установки лопастей винта. Самолет показали маршалу Жукову, и Георгий Константинович увидел доселе невиданное: штурмовик двинулся хвостом вперед, а летчик, как водитель автомобиля, смотрел в открытую форточку, пока не завел машину в капонир задним ходом...