Чуткий Грищенко тоже уловил шаги в парадной и уже стоит за дверью собранный, внимательно вслушивающийся. Правая рука его опущена в косой карман потертой солдатской Шинели, левая бесшумно снимает крюк с двери.
"Хорошо иметь такого напарника", - думает Бадраков, снимая пистолет с предохранителя. Тихий щелчок кажется выстрелом. Пашка сжимает и без того тбнкие губы, предупреждающе поднимает указательный палец левой руки. Ясно слышно, как кто-то останавливается переД дверью на площадке. Вот он осторожно царапнул дверь на уровне ручки и затих в раздумье. Бадраков легрб повернул ключ внутреннего замка. Грищенко с силой толкнул дверь вперед и шагнул через порог, держа наготове пистолет.
Подавшись немного в сторону от стремительно раскрывшейся двери, на площадке с широкой доверчивой улыбкой стоит милиционер Каменский.
- Тьфу, - в сердцах плюнул Бадраков. - Зачем пришел?
- В тридцать первый дом сейчас зашел парень в сером пальто, - сообщил сержант.
- Это Женька Аристархов, - махнул рукой Бадраков, - он всегда в это время приходит... - И, подумав, добавил: - Когда рестораны закрываются.
- Ну, смотрите, мое дело сказать.
- Не только сказать, - серьезно поправил его Бадраков, - а работать нужно. Иди на пост, и если увидишь что подозрительное - звони в отделение или сам принимай меры в зависимости от обстановки. Здебь не дежурная комната, понял?
- Все ясно, - обижается Каменский, - выходя из парадной.
Когда Петр вернулся в квартиру, Грищенко вопросительно посмотрел на него:
- В чем дело? Неужели ты не мог в окно увидеть и узнать его?
И Бадраков рассказывает, как он прозевал Каменского.
- Бывает, - согласно кивает Грищенко. - У меня на границе тоже был случай. Забавнее этого. На "губу" чуть не угодил...
6
К восьми часам утра пришла смена: два участковых уполномоченных. Переодетые в штатское, подтянутые, выбритые, они с живейшим интересом вникали во все подробности предстоящей работы и сразу же принялись знакомиться с расположением квартиры. Пока пожилой Калистратов изучал запоры дверей, Федя Совенко, как фотограф перед трудной съемкой, с разных положений определил сектор видимости из окна. Все вещи в этой квартире казались ему подозрительными и ненадежными.
Первым делом он попробовал открыть окно.
За зиму рама набухла и никак не открывалась. Совенко с силой дернул на себя медную ручку, но рама и не думала открываться. Только вторым, более мощным рывком ему удалось открыть окно. Из пазов вместе с ватой на пол выпала замусоленная фотокарточка размером шесть на четыре сантиметра. Совенко нагнулся, поднял находку. На него глянули наглые, навыкате глаза. Поджатые губы, засученные по локоть рукава темной рубашки... Да, лицо знакомое. Такие фотокарточки сегодня получили уже сотни людей. Не один работник милиции тщательно изучает по ним приметы убийцы. Федя вслух прочитал надпись на обороте:
- Тетушке от племянника в дни неволи.
А в уголке карандашом нацарапан номер телефона и имя "Люся". Даже неопытный человек мог заметить, что надписи сделаны в разное время, причем одна чернилами, другая - карандашом.
- Интересно. У нас нет его знакомых с именем Люся? - спросил Грищенко, беря из рук Феди фотокарточку.
- По-моему, нет, - ответил Бадраков. - Телефон нужно проверить сегодня же.
- Я это сделаю, - вызвался Пашка.
Первое, до чего додумался Грищенко, это побыстрей позвонить по телефону, пригласить Люсю и сообщить ей, что друг ее попал в беду. А что делать дальше? А если убийца в это время находится там? Нет, такой план совершенно не годится. Нужно все же узнать сначала, кому принадлежит найденный номер телефона. Это сделать просто: сейчас же зайти на почту и взять книгу абонентов...
Через полчаса Грищенко смело переступил порог стоматологической поликлиники. Долговязый, немного сутулый, с усеянными веснушками лицом, он был похож на только что демобилизованного из армии солдата. Вручив хромому гардеробщику изрядно потертую серую шинель со следами недавно снятых погон и петлиц, Павлик расправил под ремнем складки на застиранной гимнастерке и огляделся. В поликлинике начинался рабочий день.
У дверей врачебных кабинетов стояли очереди. Даже у входа к главврачу терпеливо ожидали своей очереди пациенты.
- Молодой человек, не будьте нахалом, люди иостарше вас стоят, предупредила его рыхлая блондинка, когда он намеревался взяться за дверную ручку кабинета.
Желание поскорее увидеть главврача настолько овладело Павликом, что он сначала открыл дверь, а потом уже обернулся к блондинке. Поворачиваясь, он успел рассмотреть, что в кабинете врач обследовал рот старухе с седыми, как пакля, волосами. Рядом, в белоснежном халате и таком же колпаке, стояла девушка, видимо санитарка.
При виде открытой двери она подошла к порогу и с раздражением набросилась на Грищенко:
- Не мешайте, пожалуйста, работать! Вас ведь никто не приглашал!
- А-а... Да. Извините, пожалуйста, - застенчиво оправдывался Павлик, вообще-то мне в другой кабинет нужно.
- Вот видите, сами не знаете даже, к кому пришли.
- Люся! - густым басом позвал врач девушку.
Только теперь Грищенко вполне оценил рискованность своей оперативной спешки. Пробормотав извинение, он направился в гардероб.
- Что так быстро, служивый? - полюбопытствовал гардеробщик.
- Оказывается, мне к начальнику отдела кадров нужно, а не к главному, объяснил Павлик. - Говорят, у вас шофер требуется.
- Вот уж чего не знаю, того не скажу. Возможно, и нужен. Но отдел кадров у нас в другом здании, даже на другой улице.
И, выдавая Грищенко шинель, гардеробщик принялся объяснять, как удобнее и быстрее добраться в отдел кадров.
Перелистывая личные дела работников поликлиники, Грищенко вскоре нашел то, что ему было нужно. Хованова. Людмила Андреевна, родилась в Ярославской области, 21 год, образование 7 классов, не замужем, санитарка, временно прописана на частной квартире...
После бессонной ночи болела голова, ноги отяжелели, хотелось спать. Пошатываясь, как пьяный, он вошел в троллейбус, доехал до отделения. В кабинете заместителя начальника он застал Николаева. Майор за прошедшие сутки тоже заметно осунулся. Лицо его стало пепельным, серые глаза глубоко запали, но блестели по-прежнему.
Грищенко выпрямился, поправил на голове шапку, одернул полы шинели. Но майор, казалось, не замечал его. Он смотрел на разбросанные по столу бумаги.
- Чем порадуете? - спросил Николаев, когда Грищенко приблизился, и первым протянул крепкую жилистувд руку.
Пашка поздоровался, не торопясь вытащил из внутреннего кармана шинели сложенный вчетверо зеленый лист бумаги, аккуратно расправил его на столе:
- Вот. Неизвестная для нас связь Морщинина.
Николаев изучил фотокарточку и надписи на обороте.
Довольно улыбнулся, оглядывая Павла с ног до головы.
Легко вскочил. из-за стола и, сжимая руку Грищепко выше локтя, с воодушевлением заговорил:
- А знаешь, пожалуй, это самый верный путь! Ты обратил внимание, что она землячка Моржа? Эта связь - золотая.
- Да, - подтвердил Павел. А про себя заметил, что майор вдруг перешел с ним на "ты".
- Девица многое может знать, - продолжал майор, - но к. ней надо подойти умно, чтобы не вспугнуть.
Потом он снова рассматривал фотографию Морщинина, будто надеясь по ней изучить характер убийцы.
- А где нашли фото? - поинтересовался он.